Читать книгу "Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли"

Ги оказался в обществе знатных особ. Самыми значительными фигурами среди них были второй брат Вильгельма — Одо, епископ из Байе, известный богохульник и интриган, и родственник Вильгельма Уильям Фицосберн, которого герцог так любил, что почти не расставался с ним. Немалую роль при дворе Завоевателя играли и три неразлучных друга: Ришар де Рюль, постельничий Вильгельма, Эдо Дапифер, его управитель, и Хью де Гранмесниль, чей многочисленный пеший и конный отряд прославился в битве при Гастингсе.

В огромном трапезном зале Беркхэмстеда за ужином Ги де Монтгомери сидел рядом с Робером де Мортеном и другими родовитыми норманнами. Им подавали великолепные блюда, хотя многие из них были не совсем по вкусу Ги: диких кабанов, зажаренных целиком, головы которых были усыпаны приправами, а пасти набиты яблоками; тушки молочных поросят на огромных блюдах со сладкой пшеничной кашей, приправленной корицей; на серебряных подносах блистали великолепием журавли и павлины, и когда их разрезали, они издавали пряные ароматы. Переварить все это было по силам лишь желудкам; привыкшим к острой пище. Блюда были украшены разноцветным желе или засахаренными лепестками роз. Изобилие еды в сочетании с винами, прибывшими из Нормандии, вынуждало гостей время от времени, извинившись, выскакивать из-за стола, так как их начинало тошнить от неумеренного возлияния и поглощения яств.

Разговор зашел о замке Беркхэмстед, бывшем на попечении Робера де Мортена, и он посетовал на плохо построенные сакские укрепления.

— У саксов нет ни малейшего представления о том, как должно строить крепости, — говорил он соседям по столу.

Ги слушал его с большим вниманием, поскольку его очень волновало, как превратить свой замок в цитадель.

— Все это не более чем деревянные форты, окруженные искусственной насыпью, — говорил Робер, помахивая рукой.

— Согласен. Саксы больше искусны в ремеслах, а не з военном деле. Посмотрите на прекрасные ковры, которыми увешаны их стены, на замысловатые узоры на серебряных блюдах, и при этом все их сокровища были так слабо защищены, что нам не стоило труда заполучить их, — отозвался Ги.

— Пойдемте наверх, я покажу вам план перестройки, который я набросал, — предложил Робер, разволновавшись, поскольку речь зашла о его любимом деле — строительстве.

Друзья вышли из многолюдной трапезной. Робер разложил на узком длинном столе свои планы и заговорил, водя по ним пальцем:

— Я хочу возвести вокруг замка каменные стены толщиной не менее восьми футов. На их верхней части, обнесенной стенкой с бойницами, мои люди будут нести дозор. Вход наверх будет защищен башней и рвом, заполненным водой до основания земляного вала.

Ги внимательно изучал план.

— А стража будет и внутри, и снаружи? — поинтересовался он.

Робер кивнул.

— И все это я решил окружить еще одной стеной из тесаного камня, с бастионами, воротами и двумя рвами, между которыми будет возвышаться земляной вал.

— Черт возьми, — заключил Ги, — такой замок взять почти невозможно!

В этот момент в комнату вошли две молоденькие служанки, чтобы поправить огонь и положить в постель мешочек с горячим песком. Робер, подмигнув другу, сказал:

— Надеюсь, вы меня правильно поймете! — И он шутливо обратился к девушкам, которые захихикали и, кажется, были готовы к дальнейшим услугам. — Мне бы хотелось не такого тепла!

— — Вы забыли, что у вас есть жена? — засмеялся Ги.

— Клянусь Иисусом, живя рядом с Вильгельмом, об этом невозможно забыть. Вы знаете, я думаю, что он ни разу не изменил Матильде. Как вы считаете, уж не боится ли он ее? — обратился Робер к Ги.

При этом предположении Ги расхохотался: подумать только, Вильгельм кого-то боится!

— Скорее всего Вильгельм, будучи сам незаконнорожденным, решил не повторять ошибки отца. В Матильде росточку всего четыре с половиной фута, как он может ее бояться? Хотя я знаю, что бывают женщины — сущие дьяволицы, — угрюмо добавил он.

Робер понял, что Ги имеет в виду свою собственную жену, оставшуюся в Нормандии, и сказал, кашлянув:

— Позвольте дать вам маленький совет. В каждом замке, будь то в Нормандии или в Англии, полно девиц, готовых исполнить все желания мужчины. Жены знают это, но относятся к подобному баловству снисходительно. А вот если вы заведете любовницу из знатных, жена устроит вам такое, что жить не захочется.

Перед мысленным взором Ги сразу возник чистый, прекрасный образ Лили. Он сжал кулаки и впился ногтями в ладони, чтобы усмирить пламя страсти, охватившее его.

Взглянув на девушек, Робер тихонько сказал Ги:

— Я охотно поделюсь с вами всем, что у меня есть, дружище.

— Идет! — осклабился Ги. — Но предупреждаю: я хочу похитить у вас плотников и каменщиков, когда поеду к себе. Я намереваюсь выстроить в Годстоуне новую крепость, и знаете, что я придумал? Главный зал у меня будет не внизу, у входа, а наверху, для пущей безопасности.

— Ладно, Монтгомери, хватит, или я, честное слово, усомнюсь в ваших мужских достоинствах!.. — засмеялся Робер.

Ги занял делом своих людей, поручив половине из них охотиться, а остальным помогать в возведении новых крепостных сооружений. А чтобы они не заскучали, выполняя одну и ту же работу, он каждый день менял их местами: те, кто сегодня охотился, завтра шли на строительство, и наоборот. Это помогало Ги поддерживать дисциплину и порядок в отряде, так как он видел, что многие воины, предоставленные сами себе, очень быстро превращались в неуправляемых пьяниц и картежников, гоняющихся за женщинами. Правда, в присутствии Вильгельма все это не проявлялось. Он был жесткий человек и ни в доме, ни в застолье не потерпел бы никакого беспорядка. И еще он считал, что должен служить примером своим людям. Вильгельм никогда не пил лишнего, в битве неизменно находился в передних рядах; он был верным, хорошим мужем и строгим отцом своим подрастающим сыновьям и дочерям.

Ги заметил, что стоило Вильгельму отбыть на пару дней в Лондон, как в трапезной воцарился дух оргий. Началось пьянство. Все сквернословили, играли в азартные игры, распутничали с женщинами.

— Честное слово, Робер, вы разрешаете такие вещи, которых Вильгельм ни за что не потерпел бы!

— Пусть веселятся, пока нет брата. Он поехал сделать распоряжения относительно коронации, и Одо отправился с ним. Наверняка наш «благочестивый» братец Одо осядет в Лондоне. А я — нет. Останусь в своих владениях. А вы собираетесь отбыть в Лондон?

— Когда состоится коронация? — спросил Ги, страстно желая, чтобы все это поскорее кончилось и он смог вернуться домой.

— Ну, мы полагали, что первый день Нового года — самое подходящее время. Понимаете, все это символично — новый год, новое царствование и все такое. Но Вильгельм настоял на том, что коль скоро он завоевал Англию в тысяча шестьдесят шестом году, то и короноваться должен в тысяча шестьдесят шестом. С точки зрения истории это, конечно, внушительнее, — подмигнул Робер. — В общем, он назначил коронацию на первый день Рождества!