Читать книгу "Шотландец в Америке - Патриция Поттер"

Но Габриэль промолчала.

Дрю Камерон был другом Кингсли. Он ни за что ей не поверит — так же, как не поверил шериф в Сан-Антонио.

Несколько долгих минут Габриэль стояла, не шелохнувшись, под властным безжалостным взглядом Дрю Камерона. И вдруг напряженную паузу нарушил тихий стон.

Схватив влажную тряпку, она отжала воду и снова отерла горячий лоб Кингсли, успев при этом бросить быстрый взгляд на шотландца. Дрю смотрел на нее так, словно ожидая, что она сейчас воткнет нож в сердце его друга. И девушка сделала вид, что целиком поглощена раненым.

Кингсли шевельнулся и что-то пробормотал. Нагнувшись, девушка почти прижалась ухом к его губам. Слова были бессвязны, но кое-что она расслышала очень ясно.

— Жаль… как жаль… — и затем:

— Убийца…

10.

Ближе к утру бормотанье Керби Кингсли становилось более связным, и Дрю убедил Габриэль немного поспать. Увы, как ни старался он поподробнее расспросить раненого, Керби ничего не мог сказать о тех, кто на него напал. Он видел только отблеск солнца на дуле ружья.

Даже боль не могла затушевать угрюмого блеска в глазах Керби, когда он сделал те же выводы, к которым еще раньше пришел Дрю: засада трехмесячной давности вовсе не была случайностью, простым совпадением, как хотелось бы думать Керби.

Тогда он наотрез отказался обратиться к слугам закона, заявив, что до Сан-Антонио путь неблизкий и нападавший к тому времени давным-давно скроется. Дрю тогда согласился с ним, но теперь невольно гадал: не было ли у Керби иной причины не обращаться к правосудию?

Сидя рядом с раненым, Дрю изнывал от ярости. Керби очень ослабел от потери крови. Он крепко стискивал зубы, лицо исказилось от боли, кожа стала землисто-серой. А ведь только два дня назад он был сильным, здоровым мужчиной в расцвете лет!

— Кто? — спросил Дрю. — Кто мог зайти так далеко, чтобы желать твоей смерти?

Керби обреченно взглянул на друга:

— Понятия не имею.

— Приходя в сознание, ты кое-что пробормотал.

Тревога выразилась на лице Керби, и сердце Дрю сжалось.

— Что именно?

— А ты не помнишь?

Керби покачал головой — и тотчас поморщился от боли.

Дрю нахмурился.

— Ты что-то говорил об убийце. И еще — «жаль».

Керби закрыл глаза и устало вздохнул.

— Ты что-то знаешь, — настаивал шотландец. — Скажи мне, что ты имел в виду?

Кингсли колебался, воровато глянул по сторонам.

— Никто не слышит, — уверил его Дрю, — здесь только рабочие. Они крепко спят, да и храпят вовсю.

Немного успокоившись, Керби опять вздохнул.

— Это я о том, что случилось двадцать пять лет назад.

— Так давно?

Раненый нахмурился.

— Да все это попросту сейчас неважно… Нет никакого резона…

— А женщина не может быть здесь замешана?

Керби удивился:

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

Дрю колебался. Он должен рассказать другу о Габриэль. Немедленно. И все же… если она не имеет никакого отношения к засаде — а в это он не мог поверить, — тогда, значит, он ее предаст.

— Да так, — ответил он вслух. — Просто из любопытства. Знаешь, тебе надо бы поспать. Поговорить мы сможем и завтра.

Керби не спорил и с глубоким вздохом закрыл глаза.

Дрю принес свое одеяло и растянулся рядом с раненым. Он ни за что, черт побери, не оставит Керби одного — или наедине с Габриэль либо с племянниками. А днем Джед сможет приглядывать за ним, если его перенести в главный фургон. Хотя повар уже стар, да и силенки не те, он верен Керби и пока еще хорошо управляется с ружьем.

Джед уже объявил, что хозяин пошел на поправку, и хвалился, что это его особое снадобье предотвратило заражение крови. Дрю отнесся к такому заявлению скептически, но склонен был согласиться с поваром, что теперь Керби выживет.

На этот раз. Вот только нельзя надеяться, что мужчина не первой молодости переживет и третье покушение.

И Дрю мысленно выругался. Он мало к кому был привязан в этой жизни, да и не желал приобретать подобного опыта. Достаточно с него заботы о самом себе. Правда, он и в этом отношении не может похвастаться особенным успехом. И однако сейчас он чувствовал ответственность за двух людей — Габриэль и Керби. И не мог отделаться от ощущения, что интересы этих двоих где-то пересеклись.

Он устало закрыл глаза и лег спиной к огню. Надо хоть немного поспать. Керби непременно потребует, чтобы завтра с утра возобновился перегон.

Сон, однако, не приходил, а когда пришел, в беспокойных видениях замаячил образ синеглазой искусительницы с короткими черными кудрями.* * * Габриэль, крепко спавшую под хозяйственным фургоном, разбудила брань и перестук сковородок. Она приподнялась на локте и принялась протирать глаза.

— Шкет, эй, Шкет!

Кто-то ее зовет — и весьма сердито. Девушка быстро оделась. Глаза у нее слипались, и она видела только, что еще не рассвело. Выкатившись из-под фургона, она разглядела в темноте смутные движущиеся тени. Джед еще не разжигал огня.

— Гэйб!

Вскочив на ноги, девушка побежала к главному фургону. Иные погонщики уже встали, другие нехотя шевелились, третьи громко бранились.

На полпути к главному фургону Габриэль вдруг замерла — в темноте маячила знакомая фигурка. Сэмми!

Она вчера оставила теленка с коровой-матерью, привязанной к хозяйственному фургону, и надеялась, что малыш при ней и останется. Очевидно, Сэмми решил иначе.

Теленок направился к главному фургону, спотыкаясь о тела спящих погонщиков. Он своротил ящик с утварью, и сковородки с грохотом рассыпались по земле. Воцарилась полная неразбериха. Испуганный криками и грохотом, теленок бросился наутек, заметался, натыкаясь на спящих.

Пока Габриэль соображала, каким образом его поскорее изловить, из главного фургона появился Джед. Видеть его лица она в предрассветных сумерках не могла, но в голосе слышна была ярость. И теперь ей весь день предстоит слушать ругань рассерженного повара. Сон для погонщиков, которым так мало приходится отдыхать, был на вес золота. И это еще счастье, что грохот сковородок не всполошил все стадо!

Мысленно Габриэль воззвала к милосердию божьему. Сэмми очень повезет, если его сегодня не съедят на ужин. Скотоводы, как она слышала, очень не любят забивать собственных коров. Они обычно покупают для убоя чужую корову, но это случается редко. Сэмми, однако, преступил все границы допустимого.

— Сукин ты сын! — громко выбранился Долговязый.

— Убрать этого проклятого теленка! — крикнул Дэмиен.