Читать книгу "За что боролись… - Марина Серова"

— Второй?!

— «…другой взрыв прогремел сегодня в третьем корпусе университета, в лаборатории при химическом факультете. При взрыве легко пострадали несколько студентов. Всем оказана первая помощь в медпункте университета. Причиной взрыва называется непроизвольное возгорание баллона с водородом… Общий ущерб… Деньги на восстановление будут выделены из областного бюджета…»

Я перевела взгляд на поцарапанных и потрепанных Казакова и Кузнецова и рассмеялась.

— Никак начали посещать занятия?

— Да мы с Костелло хотели проверить одну мысль насчет реакции… — начал было бормотать Казаков, но его слова покрыл общий громовой хохот.

— Ишь ты умники! — воскликнула я, отсмеявшись. — Бутлеровы недобитые! Ну и что, не выгонят вас?

Друзья посмотрели друг на друга и пожали плечами, и смех возобновился.

— А тебя, братец, очень хотел видеть отец, — обернулась я к Хоенцу.

Тот растерянно захлопал глазами.

— Ты его знаешь?.. — пробормотал он.

— Так что, братец, ты пить пей, а домой сегодня будь добр попасть, — заключила я.

Хоенц в панике заметался по кухне, натыкаясь на мебель и сидящих на ней молодых людей, а потом выбежал в прихожую и начал поспешно натягивать туфли.

— Чего это он? — удивленно спросил Кузнецов.

— Не знаю, — пожала я плечами, пристально глядя на Кузнецова и Казакова. Поймав мой взгляд, последний отчего-то глупо захихикал и негромко зашептал на ухо собутыльнику — очевидно, какую-нибудь гадость.

Хоенц тем временем уже оделся и, просунув голову в кухню, быстро пробормотал:

— Ну, я пошел… увидимся.

Хлопнула дверь, и только мы Хоенца и видели.

Промелькнул сюжет по НТВ, касающийся сегодняшнего инцидента в авторемонтном центре, на экране появилось строгое, бесстрастное лицо Тимофеева, дающего интервью московскому репортеру, а я поймала себя на мысли, что мне это все равно… Я выпила всего лишь четыре маленькие стопочки водки и бокал легкого вина, а голова закружилась так, словно во мне было уже полтора литра шампанского.

Теплые волны побежали от низа живота, я провела рукой по горлу и, зацепившись пальцем за вырез кофточки, будто бы случайно оторвала вторую пуговицу — верхняя была расстегнута. Я поймала любопытный взгляд Кузнецова, затем Казакова, и мне стало страшно… Потому что я никогда и никого так не хотела, а в потемневших от страсти глазах их увидела, что никто и никогда не хотел так меня.

— Пойдем в… комнату, — срывающимся голосом предложила я. — «Что это?» — мелькнуло в голове.

— Водку брать? — спросила Бессонова, блузку которой целенаправленно расстегивал Кузнецов.

— Не надо, — гортанным голосом ответил Казаков и взял меня за локоть. Прикосновение его пальцев прожгло меня насквозь, красный туман метнулся в глазах, и со сдавленным стоном я крепко обхватила его шею.

«Перцептин, — последним мозговым импульсом дошла я, — он заканчивает свое действие, и тогда… тогда бешеный всплеск полового влечения… так, что не видишь ничего вокруг себя, как говорил Романовский».

Я не помню, как мы оказались в комнате… Красный туман жег нестерпимо, он обвивал меня, заставлял тело выгибаться в сладкой истоме… Каждое прикосновение вызывало бурю, и я до крови кусала губы, чтобы не закричать… Рядом на ковре переплелись обнаженные тела Кузнецова и Бессоновой, массивное плечо Кузнецова оказалось передо мной, и я вцепилась в него зубами, между тем как выгнувшийся надо мною Казаков впился поцелуем в спину Лены…

Четыре тела сплелись в одном невыразимом бешенстве экстаза.

* * *

Я проснулась, когда часы пробили полдень. Я лежала одна, небрежно прикрытая тонкой простынкой. Рядом, на столике, я увидела свои гадальные кости и поверх них клочок бумаги.

«Мы ушли в 10.30, — было написано там. — Извини, но в холодильнике ничего не осталось. Спасибо за хорошо проведенное время и вообще за все. Увидимся. Кузнецов, Казаков, Бессонова».

Я вздохнула. Как забавно: раньше это я все время кидала кости, а теперь, кажется, Кости кинули меня…

Эпилог

Разумеется, я все-таки воспользовалась своими гадальными принадлежностями. Мне же нужно было решить, как ответить на предложение Тимофеева.

Советом директоров ЗАО «Атлант-Росс» Тимофеев Александр Иванович был утвержден в должности президента концерна.

Гражданин США мистер Дональд Блэкмор, к моему удивлению, совершенно безнаказанно и без ущерба для здоровья покинул наш город, и в дальнейшем в средствах массовой информации не появлялось никаких сообщений о безвременном завершении его деловой карьеры, а равно и жизненного пути.

Новаченко сохранил за собой место шефа секьюрити концерна. Так что из основателей фирмы он один сохранил и жизнь, и пост.

Наконец настал срок ответа Тимофееву, и я, как уже говорилось, могла доверить разрешение вопроса о новой работе только моим кубикам из слоновой кости.

25+5+19.

«Сейчас не принимайтесь ни за какое новое дело, вы можете попасть впросак».

Я вздохнула, честное слово, с облегчением. Конечно, прими я предложение Тимофеева, мои доходы существенно бы возросли, но я готова была пожертвовать этим. Действие перцептина давно кончилось, и ничто не мешало мне прислушаться не только к своим мыслям по этому поводу, но и к чувствам и ощущениям. Прямо скажем, не лежало у меня сердце к тимофеевской «охранке»!

Я вспомнила тупо ухмыляющуюся рожу Новаченко и решительно взяла в руки телефонную трубку. Думаю, я не настолько бедный человек, чтобы не суметь отказаться от этого заманчивого предложения!

Как ни странно, я дозвонилась до Тимофеева сразу.

— Здравствуйте, Александр Иванович, — вежливо сказала я, — с вами говорит Татьяна Иванова.

— Иванова? — Мне показалось, что Тимофеев делает усилие, чтобы припомнить, кто это, собственно, такая. Но шеф «Атланта» оказался на высоте.

— Ах, да. Добрый день, Татьяна. Я полагаю, вы подумали над моим предложением.

— Да, очень тщательно. К сожалению, я вынуждена отклонить его, хотя это было очень лестно для меня.

Тимофеев помолчал.

— Я действительно хорошо поразмыслила, Александр Иваныч, — добавила я. — Очень жаль.

— Мне тоже, — в голосе Тимофеева послышалось что-то действительно отдаленно похожее на сожаление. — Ну что ж, всего хорошего.

— Успехов вам на новой должности, — напутствовала я на прощание.

— Благодарю, вам так же, — отозвался Тимофеев с легкой иронией. — Ну, счастливо.

Вскоре в «Комсомольской правде» — «толстушке» появилась огромная статья на целый разворот под очень запоминающимся названием «Светлячки исчезают с рассветом». Ниже жирным шрифтом было написано: