Читать книгу "Гавань красных фонарей - Сергей Зверев"

— Как-то грустно… — поделился с товарищами Голицын, устремляя взгляд в бесконечность. В бесконечность уходили изрезанная кромка берега и укатанная каменистая полоса, которая шла по побережью, а затем пропадала за холмами в месте, над которым кружилось с десяток чаек.

Волны накатывались на берег, ветер залетал в опущенные стекла и нагонял тоску. Темно-синее море на фоне темно-зеленой травы и темно-голубое небо, нависающее над головами, — тихое уныние провинциальной жизни. Если вы ненавидите мегаполисы, то вам надо ехать в деревню. Если вы ненавидите деревню, то вам надо ехать именно сюда. Здесь реально никого нет. Да здравствует Исландия!

— Ну что, давайте проедем еще раз? — оптимистично попросил Татаринов и даже улыбнулся.

— О’кей! — согласился полицейский, после чего они развернулись и поехали в обратную сторону.

Описывая по дороге местные достопримечательности: «А вот тут у нас кафе!», «А вот тут у нас музей!», «А тут у нас кладбище!» — Манчестер-два добросовестно провез русских через весь поселок по центральной дороге.

Когда экскурсия была совершена в обратном направлении, у капитана второго ранга возникли подозрения, что исландские товарищи не спешат делиться своими тайнами и сохраняют некое лицо перед достаточно наглыми русскими, которые посмели приехать к ним на остров и устанавливать здесь свои правила и что-то искать. Пришлось соображать на ходу, поскольку помощи от местного полицая можно было ждать с той же вероятностью, что и рассказа от шкодливого кота на тему где он шлялся и где он любил своих подружек из соседних дворов. Может быть, этот кот и знал ответы на вопросы, но делиться ими никогда не стал бы, не потому, что он не может сказать, а потому, что он не уважает того, кто задает эти вопросы. Вот именно таким котом и был этот наглый исландский полицейский, охранявший здесь косяки мойвы и селедки.

Стоя под низким северным солнцем на продуваемой дороге, Татаринов улыбнулся настолько искренне, насколько мог. Поблагодарив Манчестера-два и пожав ему руку, сообщил, что он со своими людьми еще немного покатается, после чего вечером добросовестно напьется в местном баре и оставит вместе с другими туристами некоторое количество денег на благо поселка.

Вежливый посыл на три буквы, а что делать, раз от этого деревенского чурбана никого толку. Пришлось пересаживаться в «Форд», включать планшет и смотреть на нем спутниковые снимки, для того чтобы выбрать хоть какие бы то ни было интересные для посещения местные достопримечательности. К сожалению, расчет на помощь местных не оправдался. Видимо, и отношения между Манчестером и Манчестером-два были не настолько дружескими, раз он наткнулся на подобный формализм. Это бесило так, что у Татаринова реально появилась во рту бешеная слюна, которая была призвана простимулировать его собственную деятельность и помочь нарыть хоть что-то в этой глуши.

Найдя на карте три отдельно стоящих строения, Татаринов предложил обследовать их одно за другим. И поскольку его предположение не допускало, чтобы с ним не считались, команда взяла под козырек, и они рванули…

Часа через три блужданий по окрестностям что-то пошло не так из-за навалившейся хандры…

Бар, который должен был закрыться в час ночи, оставался открытым до четырех утра. Даже Диденко, который обычно отличался любовью к похождениям, сидя в перепитом состоянии перед командиром, запросился домой.

— Может, обратно на базу? — заскулил «старик», поглядывая на ужасно некрасивую тетку, называвшуюся официанткой и клюющую носом на стуле.

— Всем спать! — скомандовал Татаринов, вставая из-за квадратного темного стола без скатерти, одновременно при этом пошатываясь и тут же закуривая. — Подъем в девять утра.

Проспали… Хозяева были рады, во-первых, что все на ногах, а во-вторых, они снова заработают на постояльцах, поскольку постояльцы хотят есть. Втягивая в себя дневной кофе, капитан второго ранга разглядывал гравюру, висящую на стене: рыболовецкое судно, какая-то рыба и волевое лицо старого викинга, с окладистой бородой, как у нас говорят, с лопату.

— Едем к объекту номер два, — объявил он.

— Почему? — не понял Голицын, припоминая небольшое поселение, состоящее из одного большого дома-крепости, сделанного из камней и нескольких деревянных домишек по соседству. Находящееся в отдалении от поселка поселение наши назвали бы выселками или усадьбой. Тихое, можно сказать заброшенное, место.

— А что там? — не унимался старший лейтенант, когда они загружались в машину.

— Там? — припомнил Татаринов. — Слишком дорогой серебряный «Ягуар», стоящий рядом со слишком простым домом. Не вяжется. Там нет моря, там нет пастбищ, там нет никаких предприятий, но что-то же они там делают?! Поедем, порасспрашиваем местных.

* * *

Вряд ли высокое каменное здание с узкими окнами можно было назвать замком, но тем не менее трехэтажный особняк производил достаточно сильное впечатление, особенно контрастируя с одноэтажными домами. Окна обрамлены деревянными наличниками и ставнями, защищающими от сильного ветра. В окнах первого этажа занавески синие, на втором этаже — салатовые, на третьем — красные.

— Ничего не напоминает? — поинтересовался Татаринов у остальных.

— Казенное место, — тут же бросил Диденко. — Неуютный какой-то дом.

— Ага, — согласился с ним Татаринов, поглядывая на строение через боковое стекло, и попросил Голицына проехать дальше по крохотной улочке, чтобы не маячить перед возможными наблюдателями.

Рядом с небольшим домом на летнем солнышке сидела старая исландка и вязала. Похоже, был запроектирован теплый шерстяной носок, и, чувствуя эту теплоту и благие намерения, у ног хозяйки сидела собака непонятной породы, которая впитывала не только тепло солнца, но и человеческую доброту. Выцветшие глаза на темном лице непрерывно следили за, казалось бы, монотонным процессом, который вытворяли натруженные, привыкшие за долгие годы жизни к различной работе пальцы.

Татаринов поздоровался на английским языке.

Голос у женщины был достаточно мягким, и она спокойно выслушала залетных голубков, немного кивая в знак того, что она понимает то, что ей говорят. Со слов хозяйки выходило, что высокое здание посреди их поселения — это детский дом. Содержат его богатые люди для тех, кого бросили собственные родители. Поскольку хозяйка не проявляла никакого беспокойства, то и собака лежала около ее ног практически без движения, если не считать ленивого поворота головы в сторону приблизившихся гостей. Идеальная картина — полная умиротворенность.

Татаринов поблагодарил вязальщицу и забрался обратно в автомобиль, сообщив своим людям, что у них появился объект для наблюдения. Все трое подчиненных одновременно подумали про себя одно-единственное: «Только не я!» Первым на заклание пошел Диденко, что означало для него практически сутки без сна с одной-единственной задачей — смотреть за тем, что происходит вокруг этого непонятного строения, называемого детским домом. На улице воспитанников видно не было. Видимо, они все находились внутри. Забор вокруг здания символический. Деревянный штакетник не поднимался от земли выше чем на полметра и давал возможность видеть небольшой двор перед фасадом здания.