Читать книгу "Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер - Светлана Борминская"

Особенно усердствовал майор Комарьков.

– С кем и на кого ты работала? – повторял он с точностью пулемета через каждые пять минут. – На кавказскую мафию или международную? От кого и когда ты узнала, что бывшие балерины получат наследство в самом скором времени? Как ты втерлась к ним в доверие, ведь, похоже, ты им седьмая вода на киселе, раз тебя никто не видел у них раньше...

Следователь же Восьмухин лицом и статью был похож на грушу из компота, но мне было совсем не до смеха от его реплик.

– К ним охрану надо было ставить, ведь по Москве собирали бутылки долларовые миллионерши! – говорил он, время от времени хлопая себя по толстым ляжкам.

– Какую охрану? – делано возмутилась я. – Да на них никто внимания не обращал...

Капитан Восьмухин доброжелательно кивнул:

– Продолжай...

– Сейчас я все объясню, ведь мне скрывать абсолютно нечего, сами увидите, – воодушевилась я. – Если хотите знать, я попала к ним по рекомендации их знакомой... Это тоже весьма пьющая дама, и зовут ее Леля, а фамилия Залуцкая, и она когда-то работала с ними в одном театре. – Тут я перевела дух, взглянув на оторопевшего адвоката. – Да, действительно, я никакая не племянница Хвалынских, у меня просто сгорела квартира, ее поджег один юный болван, пока я была в рейсе, и мои показания просто проще пареной репы проверить, вы позвоните в Дракино следователю Палладию Митрофановичу Дудкину, и он вам их подтвердит, вот увидите!

– А вот скажи-ка нам, портмоне душеприказчика Борщука, в нем одних кредиток на полмиллиона, как оно попало к тебе? – быстро спросил майор Комарьков. – Кстати, Борщук утверждает, что ты ему представилась племянницей сестер Хвалынских... И что ты скажешь на это?

Я едва успевала отвечать, путаясь в ответах, и тут меня снова спросили:

– Так кто же помог тебе утопить старух? Мафия? И кто будет следующая жертва – Жюстин Погремушкина или Петр Чернов?

И вот тут я впала в ступор:

– Какая мафия, позвольте? В мафию так просто не берут... Ну, как я могла утопить двух бабок, если я и с одной не справлюсь?

Следователи переглянулись.

– Итак, ты работала проводницей? – в который раз спросил меня Комарьков.

Я кивнула.

– Потом у тебя сгорела квартира?

Я снова кивнула, устав отвечать.

– Тебя кто-нибудь шантажировал? Обещал уничтожить семью?

Они сначала сожгли твою квартиру, чтобы ты начала работать на них? Кто они, рассказывай. Чистосердечное признание обязательно зачтется в суде. – Майор Комарьков наклонился и приблизил свои бесцветные глаза к моему носу. – Так какая мафия – кавказская или международная? Фамилии, адреса, явки, сколько тебе платили и какие еще задания ты получала от них?

Тут я перестала кивать, окончательно уразумев, что главная подозреваемая все-таки я – собственной персоной...

– Организацией покушения на Хвалынских занимались профессионалы, знакомые с методами оперативно-розыскной работы, – снова, как пономарь, пробубнил майор Комарьков, видимо, чтобы до меня дошло наконец, что органы следствия знают о моих связях с мафией абсолютно все.

– А я уверена, что это набежавшие родственники имеют отношение к исчезновению сестер, – высказала я свое мнение в самом конце перекрестного допроса, но мою реплику почему-то пропустили мимо ушей, а ведь мне было что сказать.

– Пусть твои ожидания будут скромными, – закрывая за мной дверь в камеру ИВС, равнодушно буркнула сутулая конвоирша с несвежим дыханием.

Дайте две!

Несвежее дыхание конвоирши ИВС показалось нежной «Шанелью № 5» в сравнении с вонью камеры. Да еще на меня смотрело шесть глаз из темноты.

«Значит, в камере... три бабы или... шесть, и все они – одноглазые!» – быстро сориентировалась я. Мне еще в четвертом классе учительница по геометрии говорила, когда я не могла решить простенькую теорему: «Света, запомни, у тебя аналитический ум – далеко пойдешь...»

«...если не остановят!» – добавлял второгодник Петька, когда я возвращалась на «камчатку», так и не решив ничего.

– Здравствуйте, бабы, – поздоровалась я и безукоризненно вежливо добавила, разглядывая серые стены и одну сплошную нару от стены до стены: – А где мое место? Ну, ладно, раз молчите, сама поищу...

За мной в абсолютной тишине продолжали наблюдать шесть глаз, которые при ближайшем рассмотрении оказались на лицах трех обычных русских баб разной степени упитанности...

Разглядывать их я не стала, а говорить пока было не о чем, поэтому я огляделась и подчеркнуто скромно уселась на свободное место у левой стены, и через пару минут услышала прерванный тихий разговор. Бабы возмущались наличием в камере грызунов. А я, привалившись спиной к стене, закрыла глаза и принялась упрашивать себя не выть, как собака... Мой нос потихоньку принюхался и перестал ощущать духоту и вонь, но я все-таки всплакнула по-быстрому. Потом я долго разглядывала потолок и незаметно для себя провалилась в сон, как в трещину, и проснулась уже ночью от храпа моих соседок.

Нутро камеры при свете красной лампочки над дверью представляло собой унылую абстракцию самой ужасающей душевной тоски – одна общая нара у стены и толчок за низкой перегородкой. И я тихо, как мне самой казалось, завыла, проводив глазами бегущую по своим делам мышь.

– А ну, заткнись, – послышалось из-за угла.

Я пригляделась и заметила, что в дальнем углу у двери на толчке за каменной низкой загородкой сидит, пригнувшись, какая-то баба и тужится, кося на меня очень злыми глазами. Я всхлипнула и спустила на пол босые ноги, сразу же почувствовав, что больше не выдержу.

– Извините, а вы скоро освободите толчок? – шепотом поинтересовалась я. – Просто сил нет терпеть.

– Заткнись, а то порву на клочки, – прошипела баба, но ждать пришлось недолго, и я кинулась к унитазу, сверкая пятками.

Когда я вернулась на свое место, то обнаружила в своем углу сидящую гостью и не удивилась.

– Рассказывай давай, за что села, – прошипела гостья, впрочем, совсем не угрожающе. – Меня Машка зовут, фамилия Фрумза, сижу за изнасилование.

Передо мной сидела весьма крепкая молодая баба с такими тугими от здоровья щеками и огромной грудью, что я вздохнула от внезапной тоски, ощутив, что никогда уже не стану молодой.

– А я за утопление двух бабок, – подумав, созналась я, – но я их даже пальцем не тронула, подвинься, а? – Я присела рядом.

– Ага, – только и сказала моя новоиспеченная боевая подруга и замолчала, прищурившись на меня.

– А ты кого изнасиловала-то? – перевела я разговор на более безопасную тему.

– Кого-кого... тебе-то какое дело? – передразнила Машка. – Ты что, прокурор?

– Нет, – покачала я головой, – а хорошо бы, если б я была прокурором.