Читать книгу "Город Солнца - Туве Марика Янссон"

— Хобби?

— Да! Игра на пианино. Я так огорчалась из-за вас. Ведь надо же все-таки чем-то заниматься… А если, кроме того, приносишь еще и пользу, это куда лучше!

Мышка смущенно улыбнулась всеми своими многочисленными мелкими зубками. Элизабет Моррис не спускала глаз с Пибоди, очки на ней сегодня были темные. Она изрекла:

— Мисс Пибоди, ваша забота обо мне — невероятна! — И стала подниматься наверх в свою комнату.

На ночном столике стояли только что сорванные цветы.

Линда сказала:

— На этот раз цветы наши собственные, они выросли у нас, а распустились ночью.

В «Батлер армс» в вопросе о цветах придерживались стародавнего обычая: искусственные букеты стояли только в вестибюле.

— Миссис Моррис, — продолжала Линда. — Могу я поговорить с вами о Джо?

— Разумеется, — ответила миссис Моррис.

Тогда Линда объяснила, что Джо не был счастлив. Деятели из общества «Дети Иисуса» письма ему так и не прислали, хотя и было обещано. Иисус мог явиться в любое время, и для Джо чрезвычайно важно быть вместе с «Детьми Иисуса» в тот момент. Джо не мог ждать в одиночестве. Ему нужно жить наподобие первых христиан и делиться всем, кроме мотоциклета, и успеть воспылать чувствами прежде, чем Иисус явится. Время не терпит. Надо торопиться.

— Но, мое дорогое дитя, — сказала миссис Моррис, сняв очки и сев на кровати. — Почему они ему не пишут? Это разве его друзья?

— Нет! Он всего лишь однажды поговорил с ними на улице в Майами. Они обещали написать. Он видел, что они танцевали. Никто из них больше не работает, поскольку Иисус может явиться когда угодно.

Миссис Моррис сочла, что Джо следовало бы отыскать этих людей. Но он не может — письмо было знаком, и ему необходимо ждать, пока оно не придет.

— Так непрактично, — решила она. — Так огорчительно!

Помолчав, она спросила:

— По-твоему, эти люди могут быть полезны Джо?

— Не знаю!

— А если он разочаруется?

— Ему нельзя разочароваться, — ответила Линда. — Он этого не вынесет.

— А ты сама?

— Я передала все это в руки Мадонны. Элизабет вздохнула.

— В таком случае, — вымолвила она, — то, что я могу сказать, — не так уж важно.

Когда же Линда открыла дверь, чтобы уйти, она добавила:

— Не беспокойся! В большинстве своем все обычно встает на свои места, стоит только подождать.

— Именно это я и хотела услышать, — улыбаясь, ответила Линда. — Мадонна устраивает все наилучшим образом, а когда ждешь, ощущаешь такое одиночество.

16

В понедельник Тим Теллертон пошел в универмаг «Мейси» и купил подарочную книгу с иллюстрациями на глянцевой бумаге. Книга называлась «С пустыми руками», и речь в ней шла о великих мужах, начинавших абсолютно с нуля, с пустого места.

«От Тима Теллертона с дружеским приветом», — гласила надпись на книге.

Музей на борту «Баунти» был в понедельник закрыт.

— Попробуйте найти Джо в плавательном бассейне, — посоветовали ему на бензоколонке.

Берег на юге пересекал целое песчаное поле и длинные зеленые откосы площадки для игры в гольф. Тим шел не спеша. Свежесть утра и бесконечное пустынное прибрежье подарили ему чувство ожидания.

Сегодня море не приносило никаких волн, но постоянно бурлил прибой, а на суше — в отдалении — раскинулась отдаленная же череда белых спящих домов. Теллертон подошел к бассейну: окруженный мраморными террасами и длинными аркадами, он стоял под открытым небом близ моря.

Иные дни могут отличаться особой чистотой, поразительной яркостью всех красок… этот день был одним из таких. Вдали рядом с мотоциклом «хонда», принадлежавшим Джо, раскинулся длинный ряд блестящих велосипедов, сверкавших на солнце и напоминавших многокрасочных насекомых, приготовившихся к полету.

Бассейн был столь же красив, как и все плавательные бассейны, с зеленовато-прозрачной водой, подернутой мелкими островерхими волнами и набитой кричащими детьми. На мелководной его стороне вдоль самого края с серьезным видом плавали несколько пенсионеров. Баунти-Джо все время нырял; раз за разом взбирался он на самый высокий трамплин и долго стоял там в ожидании, затем, собравшись с силами, опять и опять нырял.

Теллертон купил в киоске газету и сел в тени под аркадами, все столики были пусты. С редкостным предчувствием мира и покоя он снова и снова прислушивался к крикам играющих детей, к этим тоненьким птичьим крикам радости да брызгам и плеску воды, к миру прохлады и отдаленности, частицы самого утра.

Джо подошел к нему и сказал:

— Привет, алоха! Я тренируюсь, ныряю с самого высокого трамплина.

— Зачем? — спросил Теллертон. — Для участия в соревнованиях?

— Нет, мне просто нравится нырять. Книга лежала на мраморной столешнице, и Теллертон сказал:

— Она для вас. Я проходил мимо универмага, увидел ее и подумал, что вам она может пригодиться.

— Но почему вы должны мне ее дарить?

— Иногда, — ответил Теллертон, — иногда нет никакого повода для того, что делаешь, и поступаешь импульсивно.

— Разумеется! — согласился Джо. Он был смущен. — Вы добры ко мне. А вы не выйдете на солнце?

— Право, не знаю, — ответил Тим Теллертон, — я ведь не знаю также, заинтересованы ли вы в автографах. Но я захватил с собой несколько самых обычных для ваших друзей.

Автографы были небольшие, красиво написанные на кремового цвета картоне; их была целая пачка.

— Но у меня такие мокрые руки, — посетовал Баунти-Джо.

— Вам по душе служба на «Баунти»?

— Да, работа там легкая и приятная.

— Вас интересуют корабли?

— Да, они красивы!

— Как получилось, что вы знали, кто я?

— Ну да, это я довольно хорошо знал, — пробормотал Баунти-Джо, обхватив себя руками.

В нем все возрастало какое-то недовольство. Он сделал шаг назад, по направлению к бассейну.

Тим Теллертон поднялся, одержимый нетерпением, присущим усталости. Свернув газету, он понял, что больше не владеет тем терпением, которое необходимо, той силой, что нужна, дабы собраться с мыслями и сформулировать их с целью провести плодотворную беседу со щенками или с юными дельфинами. Он повернулся к двери, желая уйти. Что такое беседа, что заключается в ней? Общее размышление о весьма существенных вещах. Передача опыта и собственных воспоминаний, размышления о возможном будущем. Уточнение и совместное узнавание, а также наблюдение за переменами во взгляде, в интонации, в молчании, обусловленном колебанием, либо же — взаимопониманием. Формирование воззрений без постороннего воздействия. Смех, дабы иметь возможность помолчать по причине взаимной, никогда не высказанной робости.