Читать книгу "Записки школьного врача - Андрей Шляхов"

– А что же вы делаете в подобных случаях? – спросил я. – Службу безопасности приглашаете, наверное?

– Да, приглашаем, иногда они действительно заставляют оплатить вскрытую банку, если покупатель попадается сговорчивый и видеокамеры записали, как он лез в банку. Но за всеми ведь не уследишь.

– Разве видеокамеры не записывают все, что происходит в зале?

– Нет, конечно, для этого надо очень много камер, а администрация помешана на экономии. Поэтому камер несколько, и они перемещаются по потолку, но сделано все так, что их не видно, и неизвестно, наблюдают за тобой сейчас или нет…

Короче говоря, с тех пор я не покупаю курицу гриль, беляшей и прочей снеди в кулинариях и уличных кафе. Консервы со свинчивающейся крышкой тоже стараюсь не брать. Я вообще-то очень впечатлительный. Исключение делаю только для «Макдоналдса». Возможно, потому, что там не работал никто из моих знакомых.

Впрочем, кажется, и травиться там никто не травился.

Размышляя о тонкостях общепита, я появился на рабочем месте и не успел переодеться, как услышал в коридоре рев охранника:

– Доктор! Во двор! Немедленно!

Командирский голос и четкие командные фразы не оставляют места на размышление. Несколько секунд – и я уже оказался во дворе. В халате, надетом на одну руку, и своим «реанимационным» чемоданом.

Картина была впечатляющей – в большой луже крови лежала девушка. Еще живая. Девушка стонала, возле нее сидел на корточках с ремнем в руках один из охранников. Вокруг толпились любопытные – педагоги и ученики. Любопытные волновались:

– Что случилось?

– Доктора! Доктора!

Я подбежал к пострадавшей, открыл чемодан и достал из него резиновый жгут. Естественно-заученным движением натянул на руки перчатки. Возиться в крови голыми руками себе дороже.

Девушка потеряла не менее полутора литров крови – огромная, надо сказать, кровопотеря. Истечение крови следовало немедленно остановить. Пока она не ушла от нас.

И эта бледность! Настоящая мертвенная бледность! Мертвее, как говорится, не бывает.

Шансы у меня были, вернее не у меня, а у девушки – она пока еще находилась в сознании, опиралась на локоть и, как могло показаться на первый взгляд, пыталась встать.

Но какое там «пыталась»! Это конечно же были судороги.

– Не могу понять, где рана! – сказал мне охранник. Молодец охранник, не растерялся, а сообразил, что надо делать, и попытался ремнем пережать поврежденную артерию. То, что кровоточила одна из крупных артерий на руке или на ноге, сомнений не было – откуда ж еще за минуту-другую натечет столько крови? Проникающее ранение брюшной полости исключалось сразу – при нем кровь вначале изливается внутрь и только потом наружу. Разве что повреждена брюшная аорта? Но при ранении брюшной аорты мы бы имели труп, а пока что мы имеем раненую. Только вот чем?

– Шла, вскрикнула, упала – и вот! – доложил охранник.

Нога? Я бегло осмотрел обе ноги там, где они не были закрыты обувью – высокими, облегающими сапогами, и не нашел раны. При прикосновении к правой голени девушка застонала.

– Надо сначала обезболить! – сказал кто-то из зрителей подростковым басом.

– Она умирает! – ахнул женский голос.

– «Скорую» вызвали?

– Ой, мне плохо!

– Сергей Юрьевич, чего же вы ждете?!

Чего я жду? Ничего. Просто пытаюсь найти место, откуда течет кровь. Ноги вроде как целы, руки тоже… Шея? Ни малейшей царапинки.

– Что случилось? – спросил я. Странно – но несмотря на такую большую кровопотерю, девушка была в сознании.

– Что тут спрашивать – повязку накладывайте! Это кто-то из учениц.

– Что случилось?! Кто ранен?!

Это Вячеслав Андреевич.

– Упала, ногу подвернула, больно…

Это наша пострадавшая.

– Кровь откуда?

Еще раз осмотрел обе ноги. Ран нет.

– Откуда кровь?

«Криминальный аборт?!» – пронзила мой мозг догадка. Нет, это невозможно. Во-первых, никто после аборта не отправится в школу, а во-вторых, не тот в гимназии контингент, чтобы получать подобную «медицинскую помощь»…

– Откуда кровь?

– Из сумки.

– Откуда?

– Из сумки! – уже громче повторила девушка. – Вы что – слепой?!

Я присмотрелся и, как в том анекдоте, сразу все понял. Действительно – кровь текла из холщовой сумки, валявшейся рядом с девушкой. Сейчас, впрочем, уже и не текла – лужа не увеличивалась.

– Осторожно – там стекло! – предупредила девушка, когда я осторожно взялся за сумку.

– Что вы сумку трогаете?! – возмутилась кто-то из учениц. – Лена умрет сейчас!

– Принесите из медпункта носилки, – попросил я охранника, все еще сидевшего на корточках рядом со мной, и обернулся к заместителю директора по безопасности: – Вячеслав Андреевич, попросите зрителей разойтись, больше ничего интересного не будет.

Самое интересное было впереди – меня так и разбирало любопытство, чего ради таскать на уроки свежую кровь, да еще в таком количестве?

Зрителей просить не пришлось – после моих слов они разошлись сами.

Вскоре девушка, оказавшаяся ученицей десятого «А» Еленой Каблицкой, лежала в медпункте и ждала приезда матери. Не перепачканную, а буквально вымоченную в крови сумку медсестра Таня упаковала в несколько пакетов для мусора и положила в угол.

У Каблицкой не было ничего страшного – растяжение связок правого голеностопного сустава. Спешка, высокий тонкий каблук, незаметная щель между двумя тротуарными плитками – вот вам и все обстоятельства.

Отделалась девушка благополучно – умеренная болезненность при движениях в суставе, умеренная отечность. Ничего страшного.

Медицинская помощь была простой – обезболивающая таблетка (от предложенной инъекции Елена наотрез отказалась), фиксирующая повязка и лед на слегка распухший сустав. Ну и рекомендация сделать рентгеновский снимок правого голеностопного сустава в двух проекциях.

От госпитализации Елена тоже отказалась. Позвонила матери, объяснила ей ситуацию и передала трубку мне. Мать закидала меня вопросами и, не дослушав до конца ответы, сообщила, что немедленно выезжает. Про кровь ни Елена, ни я не упоминали.

Гимназия «Пантеон наук», в отличие от обычных школ, не требует от своих учеников предоставления врачебных справок в оправдание отсутствия на занятиях. Главное оплати, а там можешь и не ходить, ничего страшного. Но с другой стороны, и у меня есть право освобождать от занятий. Каблицкой я порекомендовал провести дома неделю.

– Блин! В самое неподходящее время! – вырвалось у нее.

На перемене в медпункт явилась классный руководитель десятого «А» Инга Аркадьевна Луковская. Ингу Аркадьевну, строгую, напрочь лишенную эмоций и острую на язык, побаивались не только коллеги, но и ученики. Во всяком случае, на ее уроках всегда стояла классическая тишина, а ученики, даже самые безалаберные, демонстрировали явные успехи в изучении французского языка, который преподавала Инга Аркадьевна.