Читать книгу "Чудо хождения по водам - Анатолий Курчаткин"

Спустя два часа, вернувшись в кабинет, В. рассказывал директору по связям, как проходили переговоры. Кто был со стороны заказчика, сколько человек, как они появились, как расселись, что у них было написано на лицах, в костюмах пришли или, сделав поправку на погоду, в одних рубашках – все, все было интересно директору по связям, все важно. При этом, как-то так вышло, В. сидел за своим столом, над которым с заносчивой горделивостью возносил широкомордый кумпол на жилистой вые компьютерный монитор, а директор по связям, подкатившись на кресле, обосновался около стола В. в позиции подчиненного. Барби-секретарша доставила на подносе все в тех же, знакомых уже В. высоких узких чашках тончайшего белого фарфора с золото-голубыми виньетками капучино, и, ведя разговор, они то и дело окунали губы в нахлобученную на чашку и веющую тонким, легким парком ноздреватую курчавую шапку.

– И значит, покочевряжились-покочевряжились, повякали немного – и согласились на все? – с восторгом спрашивал директор по связям.

– Да, так, – старался быть лапидарным В.

– Нет, а поподробней, поподробней! – просил директор по связям. – Что, неужели же никто о прошлой своей позиции по-серьезному не заикался?

– В общем, нет, – подумав (он старался быть как можно объективнее), отвечал В. И уточнял: – Но может быть, они уже на переговоры пришли с таким решением: не держаться своей позиции?

– Уж да! – восклицал директор по связям. – Говори! – Его рыхло-могучее лицо расплывалось в полноводной улыбке: – И подписали как миленькие, да?

– Подписали, – с прежней короткостью подтверждал В.

А и не мог бы он, если б и захотел, сообщить директору по связям о подробностях и тонкостях переговорного процесса. Он их не уловил. Не вычленил из общего разговора. Собственно, он не принимал участия в переговорах. Он просто присутствовал. Сидел, не раскрывая рта, и даже не вслушивался особо в то, что говорилось. Он был занят мыслями о себе. Хотя мыслями о себе назвать это было сложно. О жене он думал, о гуру, об отдыхавших сейчас на море детях, которые вернутся совсем в другой дом, снова думал об участковом и бородаче с его ультиматумом, срок которого истекал не далее как завтра, и о том, что в машине не наночуешься, нужно как-то устраиваться с жильем. Думал – и не мог додумать до конца ни одной мысли: одна перетекала в другую, та в третью, цеплялись друг за друга, как колючая проволока – не распутать. Ловил на себе недоуменно-недоброжелательные взгляды переговорщиков той стороны – почему ни слова? Зачем сидит здесь? – выскальзывал на короткий миг из несшего его потока, отвечал коммуникативной улыбкой и тотчас ускользал обратно.

– Вот, видишь, – сказал наконец директор по связям, берясь за колеса и принимаясь разворачивать кресло, – не попусту там посидел. Помог заводу. А ты еще отнекивался.

– Да при чем тут я, – сказал В. – Надо полагать, они приехали, все уже для себя решив.

– Ну, хочешь так считать – считай. – Директор по связям покатил к своему столу. – Только не забывай, кто тебе зарплату платит, – продолжил он на ходу наставление. – Будут к тебе со всеми этими просьбами лезть: от того исцели да от того – упаси тебя от беды в это дело втянуться. Душу из тебя всю вынут, конца-краю просьбам не будет, ни днем ни ночью покоя. Кучей-малой навалятся. – Он с удовольствием похмыкал, вспомнив, должно быть, картину, открывшуюся его взору два дня назад в собственной приемной. – А денег… денег от завода не меньше получишь, ручаюсь. Мы с генеральным говорили о тебе. Он твой вклад в заводские дела очень высоко оценивает. А по вкладу и вознаграждение. Вот еще заказы благодаря тебе подойдут – поднимем вопрос о кооптировании в совет директоров. Акционером станешь. Как сыр в масле кататься будешь!

– Нет большего в жизни счастья – как сыр в масле кататься, – себе под нос пробормотал В.

– А? Что? Не расслышал? – громогласно вопросил из-за своего стола директор по связям.

– Да не собираюсь я никаким целительством заниматься, – в полный голос отозвался В. – Бред это все. Психоз.

– Психоз? – переспросил директор по связям. – Психоз… – повторил он через паузу. И попросил: – Я там у тебя свой кофе оставил, мог бы ты принести?

Мог ли он принести? Конечно! В. подскочил, быстрым шагом обогнул стол, поднял чашку с директорским кофе и тем же быстрым шагом, лишь чуть сбавив скорость, чтобы не расплескать, заспешил к директору по связям.

Он поставил чашку, хотел отправиться обратно, – директор удержал его за руку.

– Ладно, слушай, – голос у директора по связям просел, он исходил из какого-то подвального отдела его грудной клетки, – ты мне что угодно нести можешь… а вот чтобы… ноги мне не вернешь, понятно. Но от диабета меня избавить, сахар мне нормализовать, чтобы без инсулина, а? – Захват у директорской руки был железный, мышцы он, упражняясь каждодневно на своей коляске, накачал что штангист, попытайся В. вырваться, без борьбы не удалось бы. – Вот сахар хотя бы, а? Без инсулина бы! Чтоб не ширяться каждый день!..

Ничего не подействует на директора по связям, видел В., – какие слова ни произнеси, объясняя, что не может он того, чего тот хочет, бред это все, психоз!..

– А верите? – спросил он. – Что исцелитесь?

Директор по связям, не выпуская его руки из своего железного захвата, смотрел на В. взглядом, исполненным ожидания подвоха.

– Что значит “верите”? Я тебя прошу.

– Просить – что, – сказал В. – Просьба – это желание. Верить нужно.

– Если не верил бы, так что, просил?

– Тогда что ж… Отпустите, – пошевелил В. рукой. Директор по связям, помедлив, разжал захват, и В., проиграв в воздухе затекшими пальцами, уже привычным движением возложил руки директору по связям на голову. – Давайте посмотрим, раз вы утверждаете, что я могу… пожалуйста.

Двух секунд не держал он рук на голове директора по связям. Та под его руками вдруг задрожала, задергалась, и директор по связям лютым ударом сбросил с себя его руки.

– Поди! – таким же лютым, как удар, стиснутым голосом возопил он. – Поди от меня, поди! Где ты был, когда ноги мне отрезали?! Почему сейчас появился?! Почему не раньше?! Поди отсюда, поди, чтоб не видел тебя, урод!

В. отступил от директора по связям на шаг, отступил на другой, повернулся и грянул к выходу. Сердце колотилось в голове, в селезенке, в лодыжках. Урод, конечно, урод!

Он выломился в приемную, словно вырвался из преисподней. Барби-секретарша, увидев его, вскочила со своего места, в глазах ее был тот самый испуг, когда она увидела его впервые – испуг от встречи с Лох-Несским чудовищем.

– Что? Еще кофе? Капучино? Эспрессо? Что? – словно и в самом деле была всего лишь куклой с вшитой в нее программой, автоматическим голосом заспрашивала она.

В. молча, все с прежней скоростью устремился к двери, ведущей из приемной, и уже тут, схватившись было за ручку, замер. Куда он летел как оглашенный? Изгнанный из этого храма, куда мог он притулить себя? Был ли где-то храм, готовый принять его?