Читать книгу "Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес"

Жоанет напрягся. Он не двигался. Постукивание молотков по меди осталось снаружи.

— Я хотел рассказать тебе одну забавную историю, — сказал он, медленно приближаясь к тюфяку. Слезы катились по его щекам. — Ты будешь смеяться, — пробормотал он.

Жоанет присел возле трупа своей несчастной матери. Жоана закрыла лицо руками, как будто знала, что сын войдет к ней в камеру, а ей не хотелось, чтобы он увидел свою мать в таком состоянии даже после ее смерти.

— Можно тебя потрогать? — Малыш погладил мать по волосам, грязным, спутанным, сухим, жестким. — Тебе пришлось умереть, чтобы мы смогли быть вместе.

Жоанет расплакался.

Бернат не сомневался в том, что произошло, когда, вернувшись домой, увидел стоявших в дверях Пэрэ и его жену. Перебивая друг друга, они сообщили ему, что Жоанет не возвращался. Они никогда не спрашивали мальчика, куда он идет. Когда Жоанет исчезал, старики думали, что он побежал в церковь Святой Марии. Но этим вечером никто его там не видел. Мариона в отчаянии подняла руку ко рту.

— А если с ним что-нибудь случилось? — всхлипнула она.

— Мы найдем его, — попытался успокоить ее Бернат.

Жоанет оставался со своей матерью. Сначала он гладил рукой ее волосы, потом расчесывал их пальцами и распутывал. Он не пытался увидеть ее лицо. Через какое-то время он поднялся и повернулся к окну.

Смеркалось.

— Жоанет?

Жоанет снова посмотрел на окно.

— Жоанет? — услышал он с другой стороны пристройки.

— Арнау?

— Что случилось?

Изнутри раздался тоскливый голос:

— Она умерла.

— А почему ты не…

— Не могу. Здесь нет ящика. Слишком высоко.

«Какой ужасный запах», — мелькнуло в голове Арнау, и он побежал к отцу.

Тем временем Бернат стучал в дверь дома котельщика Понса. Что мог делать мальчонка там, внутри пристройки, целый день? Он стал стучать еще сильнее. Дверь открылась, и перед ним появился гигант, заняв почти весь дверной проем. Бернат отступил назад.

— Чего вы хотите? — прорычал котельщик. Он стоял без штанов, в одной мятой рубахе, которая доходила ему до колен.

— Меня зовут Бернат Эстаньол, а это — мой сын, — сказал Бернат, положив руку на плечо Арнау и подталкивая его вперед, — друг вашего сына Жоа…

— У меня нет никакого сына, — перебил его Понс, собираясь закрыть дверь.

— Но у вас есть жена, — возразил Бернат, придерживая дверь и вынуждая Понса уступить. — Вернее, — уточнил он под тяжелым взглядом котельщика, — была. Она умерла.

Понс не шелохнулся.

— Ну? — спросил он, чуть заметно пожав плечами.

— Жоанет там, внутри, вместе с ней. — Бернат пытался показать ему всю свою твердость, на которую был способен. — Мальчик не может выбраться из пристройки.

— Там ему и место, — буркнул в ответ Понс. — Этот ублюдок должен был бы находиться с ней всю свою жизнь.

Бернат встретился взглядом с котельщиком и сильнее сжал плечо сына. Арнау невольно съежился, но тут же, когда Понс посмотрел на него, выпрямился.

— Вы собираетесь что-нибудь делать? — продолжал настаивать на своем Бернат.

— Ничего, — ответил котельщик. — Завтра, когда я разрушу комнатушку, мальчишка сможет выйти.

— Нельзя оставлять мальчика там на всю ночь…

— В моем доме я могу делать все, что захочу.

— Я сообщу викарию, — заявил Бернат, осознавая бесполезность своей угрозы.

Понс прищурил глаза и, не говоря ни слова, исчез в доме, оставив дверь открытой. Бернат и Арнау растерянно переглянулись. Когда Понс вернулся, они увидели в его руках веревку, которую великан вручил Арнау.

— Вытащи своего дружка оттуда, — приказал он, — и скажи ему, что теперь, когда мать умерла, я не хочу его больше здесь видеть.

— Как… — начал было Бернат.

— Так же, как он пробирался сюда все эти годы, — удаляясь, бросил Понс. — Через ограду. Через мой дом вы не пройдете.

— А женщина? — спросил Бернат, прежде чем хозяин успел захлопнуть дверь.

— Его мать мне доверил король, поставив условие, что я ее не убью. Теперь, когда она умерла, я и верну ее королю, — скороговоркой объяснил Понс. — Я отдал хорошие деньги в качестве залога и, клянусь Богом, не собираюсь лишиться их из-за какой-то шлюхи.

Отец Альберт, уже знавший историю Жоанета, и старый Пэрэ со своей женой, которым Бернат не мог не рассказать о случившемся, искренне сочувствовали беде ребенка. Все трое старались сделать для него хоть что-нибудь. Несмотря на это, мальчик продолжал молчать, и его движения, ранее нервные и беспокойные, сейчас стали более медленными, как будто какой-то невыносимый груз давил ему на плечи.

— Время все лечит, — произнес как-то утром Бернат, обращаясь к Арнау. — Нужно подождать, окружить его любовью и заботой.

Но Жоанет продолжал молчать, за исключением приступов плача, которые случались с ним каждую ночь.

Отец и сын сохраняли спокойствие и прислушивались, затаившись на своих тюфяках. Затем силы покидали малыша и сон, беспокойный и недолгий, брал верх.

— Жоанет, — услышал как-то Бернат голос Арнау. — Жоанет…

Ответа не последовало.

— Если хочешь, я могу попросить Святую Деву, чтобы она тоже стала твоей матерью.

«Правильно, сынок!» — подумал Бернат. Он и сам хотел предложить сыну сделать это, но понимал, что Святая Дева — это секрет мальчугана и потому он сам должен был принять такое решение.

И Арнау это сделал. Но Жоанет не отвечал. В комнате воцарилась глубокая тишина.

— Жоанет? — снова позвал его Арнау.

— Так меня называла мама. — Это было первое, что малыш сказал за несколько дней, и Бернат, стараясь лежать спокойно, услышал: — А ее уже нет. Теперь я — Жоан.

— Как хочешь. Слышал, что я тебе сказал о Святой Деве, Жоанет… Жоан? — поправил себя Арнау.

— Но твоя мама не говорит с тобой, а моя говорила.

— Скажи ему о птицах! — тихонько подсказал Бернат.

— Но я могу видеть Святую Деву, а ты не мог видеть свою маму.

Жоанет снова замолчал.

— Откуда ты знаешь, что она тебя слышит? — спросил малыш после довольно продолжительной паузы. — Она — всего лишь каменная фигура, а каменные фигуры не слышат.

Бернат затаил дыхание.

— Если ты уверен, что она не слышит, — ответил Арнау, — почему весь мир с ней говорит? Даже отец Альберт это делает. Ты сам видел, не так ли? Или ты считаешь, что отец Альберт ошибается?

— Но она ведь не мать отца Альберта, — возразил малыш. — Он мне сказал, что у него есть своя мать. Как я узнаю, что Святая Дева захочет стать моей матерью, если она со мной не разговаривает?