Читать книгу "Предатель стреляет в спину - Олег Блоцкий"

Но Алиев этого не слышал. Лужица крови натекала под его голову.

Взвод заревел и чуть ли не на руках унес своего героя в палатку.

Потом Мухамадиев с Клеткиным, прихватив три литра браги, ходили разговаривать с Эльдаром по-мужски.

Горец оказался настоящим мужиком. На следующее утро он подошел к Абрамцеву и первым подал руку.

После этого многие тайком упрашивали Стрекозова взять их к себе во взвод…

Что ни говори, а поклонение и уважение к силе среди солдат существуют. С каждым днем становилось для взвода яснее, что их лейтенант умеет все. И хотя строевой подготовки Стрекозов не отменил, взвод маршировал по утрам гораздо быстрее, ибо впереди его ожидали интересные занятия, смахивающие более на игру, нежели на положенные учебные часы, где первая часть – долгое, нудное чтение и зубрежка мер безопасности (обязательно под личную роспись); вторая – куцый рассказ о теории; ну, а третья, самая короткая, занятия в «поле», как правило, скомканные и бестолковые, где никто не знает, что ему делать.

Стрекозов поступал по-другому. Он разбивал взвод на две части: одна была духами, другая – шурави. Задача духов – подготовить засаду, цель шурави – не попасть в нее и первыми уничтожить духов. Такие занятия проходили без стрельбы, но все равно были очень поучительными.

Когда грязные, потные солдаты собирались вместе, Стрекозов подробно обговаривал каждый момент «боя» и не уставал повторять: «В преферансе есть золотое правило – не считай соперника дурнее себя. Так и здесь. Сироткин, какого черта ты вел группу по тропе? Если есть возможность идти рядом – иди. Ведь тропы минируются. Нет, прешь напролом, как кабан. Мало того, что сам погибнешь, так и других за собой потянешь. Далее, когда я скомандовал вводную – Сироткин подорвался на мине, зачем вы всей группой, скопом, как бараны, побежали к нему? Я вам повторяю последний раз: при подрыве к пострадавшему идет всего один человек. Остальные не стоят столбами, не глаза лупят, а залегают или прячутся за камнями. Тот – один – внимательно проверяет местность на предмет наличия мин, пытается понять, нет ли засады, и только после этого оказывает первую медицинскую помощь. После чего раненый выносится с поля боя или, точнее говоря, места подрыва. Кстати, вы знаете, как оказывается медпомощь?»

Взвод прятал глаза, и Стрекозов начинал обстоятельно, медленно и спокойно объяснять новую, возникшую тему.

5. В кишлаке

Кишлак встретил взвод тишиной.

Солдаты бесшумно скользили вдоль стен, опасливо заскакивали в дома, но везде было одно и то же – пустота и разгром: сорванные с петель двери; разодранные небольшие прямоугольные подушки; выбитые стекла в крохотных оконцах; стены, покрытые, словно язвами, следами пуль; приземистые сарайчики-клетушки, оскалившиеся черными распахнутыми провалами входов; разворошенные или сожженные стожки сена в узких дворах; валяющиеся распахнутые деревянные сундучки. В пыль было втоптано их содержимое: фотографии, небольшие зеркальца, дешевые пластмассовые бусы, разноцветные расчески и гребни.

В одном из переулков валялся ишачок с большим, как бочка, животом. Ноги торчали в разные стороны упругими сухими жердями. Кровь натекла под него черной лужицей. Большие лиловые глаза были раскрыты. На них и многих неровных дырах в теле скопились мухи.

– Не было духов. Только наши. – Мухамадиев нагнулся и всматривался в следы, которые виднелись на дороге. – Спокойно ходили, спокойно стреляли, как в тире, – прибавил он и загадочно улыбнулся.

Стрекозов и сам давно понял, что духов здесь не было. Но все увиденное по-прежнему настораживало, держало в напряжении, и палец на спусковом крючке не ослабевал.

Лейтенант услышал, как за спиной о чем-то заспорили Клеткин с Сироткиным, и Гена чуть громче, чем надо, зло выругался: «Вот гады! После них сплошной облом. Даже напрягаться не стоит».

Дорога вывела взвод на полуперекресток. Прямо перед Стрекозовым, за невысокой стеной, виднелось небольшое здание с шарообразным куполом – мечеть. Перед ней были воткнуты палки с привязанными лентами.

Мухамадиев поднял с земли разодранную книжицу в зеленоватой обложке и протянул ее Стрекозову:

– Коран. Видели?

Взводный равнодушно взглянул на запыленную книжонку.

– На хрен она мне сдалась?! Выкинь!

Лейтенант свернул направо – в сторону, где бушевал огонь.

Мухамадиев юркнул во дворик, забежал в прохладную, полутемную мечеть, оставил там Коран и бросился догонять взвод, покачивая головой. Демеевцы и здесь поработали на совесть – молитвенных ковриков не было.

На небольшой площади, придушенной сизым дымом, Стрекозов остановился.

Слева горели дуканы. Желто-красные всплески огня вываливались из раскаленных бочек, жирные клубы дыма выплескивались и толчками, расширяясь, уходили вверх. В воздухе черным тополиным пухом летала сажа. Она дьявольским снегом опускалась на одежды солдат, землю и лопнувшие, разрезанные мешки, которые во множестве валялись на земле. Неровные горки риса и белые лужицы муки были испещрены многочисленными точками, словно пожирались полчищами ненасытной тли.

Справа, вдоль тоненького арыка с серыми сухими стенами и влажным вязким дном, стояло три дерева с пышной листвой. Она давала обильную тень, которая легла сейчас на добрую половину площади.

В тени, словно две большие тряпичные куклы, соединенные нитями с веткой, висели люди. Стрекозов медленно пошел в их сторону, опустив ствол автомата к земле и жестом приказав солдатам рассыпаться по площади, перекрывая все проулки, ведущие к ней. За лейтенантом, как два верных телохранителя, безмолвно маячили Локтионов с Абрамцевым.

Гудение огня; черная копоть, хлопьями падающая на труп старика с вывалившимся языком, на разбросанные в беспорядке мотыги, топоры и какие-то непонятные железяки, на мясистую листву, в ручеек, омывающий корни деревьев, – все это показалось сейчас Стрекозову чем-то ирреальным, неестественным, загадочным, какой-то дикой усмешкой неведомых, злых сил над ним и всем взводом.

В глубине сознания лейтенанта возникало и разрасталось ощущение, что все это он где-то уже видел. Причем так же ясно, отчетливо, до самых мельчайших подробностей, до самой последней черточки. Такой, например, как разорванная под мышкой у афганца рубаха или прожженная сигаретой дырочка на кофточке у старухи.

Стрекозову казалось, что давным-давно, много лет назад, он точно знал, что столкнется со стариком, голова у которого свернута набок, а на лице большими родимыми пятнами – запекшиеся кровоподтеки; что он так же – в упор, с расстояния в два шага – будет смотреть на тощую, маленькую, сморщенную старуху с редкими седыми волосами, что рядом с повешенными стоит не он, а какой-то другой, малознакомый ему человек. Сам же взводный смотрит на него – в разбитых ботинках, маскхалате, схваченном ремнем, – откуда-то со стороны. И этот малознакомый человек ясно видел, как внимательно рассматривает взводный умерших, парашютные стропы, на которых подвешены они к толстой коричневой ветви.