Читать книгу "Берсерк - Ольга Григорьева"

– Теперь я понимаю! – рявкнул он. – Ты явилась лгать и сквернословить! Я думал, что в тебе играет девичья дурь и прощал злые слова, но я ошибался – ты не женщина! Ты полна ненависти к той, что во всем тебя превосходит! Ты пропитана злобой, как мерзкая карлица, а Бьерн еще хотел взять тебя в жены! Сами боги уберегли его от подобной участи… Убирайся!

Он отвернулся и хлопнул дверью. Я осела на землю. Олав ничего не понял: ни моей любви, ни моей ревности… А чего я хотела? Неужели впрямь верила, что он оставит Гейру? Он отверг меня, выбросил, как истрепанную подстилку… Значит, негоже и мне сидеть под его крыльцом! Пусть я не столь благородна, как Гейра, и не столь красива, но никому не удастся втоптать меня в грязь!

Покачиваясь, я поднялась и отряхнула ладони. Нужно идти назад, в селище… Перед глазами маячило сердитое лицо Олава, а в ушах все еще звенели его обидные слова. Значит, он не считает меня женщиной?! Не верит, что на мне можно жениться? И как он насмехался над Бьерном, говоря, что кормщик…

Я остановилась. Неужели именно это и собирался предложить мне Бьерн?! Но почему же он промолчал? Ух как бы тогда я отомстила Олаву за его поганые слова! Я стала бы кормщику самой верной женой, я бы мыла ему ноги и вышивала рубахи, а Олав тысячу раз пожалел бы о своих грязных обвинениях! Проклятая Гейра кусала бы локти от злости, что ее суженый нахваливает чужую жену! Представив искривленное злобой лицо княжны, я улыбнулась. Да, это была бы сладкая месть!

Бьерн перехватил меня по дороге. Он возник на тропе – как всегда, спокойный и невозмутимый, но ничего не сказал, только кивнул и, повернувшись, зашагал рядом.

– Была у Али, – сглотнув слезы, поведала я. 0ц опять кивнул:

– Я так и подумал.

– Али сказал, что когда-то ты хотел жениться на мне.

– Хотел, – сдержанно ответил кормщик. – Тогда было сложно – тебе не верили и Али тоже. Я мог спасти вас обоих. Теперь другое дело: люди довольны, и им нравится сытое и спокойное житье. Когда Али женится, он станет здесь конунгом, а его воины тингманнами – чем плохо?

– Мне! – Я покосилась на Бьерна. – Ты предлагал жениться на мне, чтоб помочь Али?

– Может быть.

– А если нужно помочь только мне – ты возьмешь меня в жены?

Взгляд кормщика ощупал меня с головы до пят и остановился на зареванном, опухшем от слез лице:

– Это ничего не изменит. Али любит ее…

– Ну и наплевать! – сорвалась я – Наплевать! Я тоже хочу жить! Понимаешь?!

– Понимаю. – Он потянул меня за руку и послушно, словно тряпичная кукла, я поплелась следом.

– Али хотел тебе добра, – объяснял Бьерн. – Он надеялся, что ты сумеешь найти здесь свое счастье, так же как он нашел свое. Не его вина, что этого не случилось.

– Но и не моя, Бьерн! – чуть не плача, выкрикнула я. – Я тоже не виновата! Проклятые берсерки изуродовали мое лицо, и теперь никто не хочет даже ласково поглядеть на меня, а уж тем более жениться! Никто не видит, что я не хуже других девок! Вот и ты отказываешься…

– Я не отказываюсь.

Как не отказывается?! Неужели…

– Нет?

– Нет.

– Но ты ж меня не любишь?

– Ты меня тоже…

Он был прав, но я вытерла, слезы и клятвенно приложила руки к груди:

– Я полюблю тебя, Бьерн. Правда.

Он улыбнулся:

– Надеюсь. Все мои женщины любили меня. И все по-разному… Но мы слишком долго говорим об этом. Пошли…

И мы пошли.

А на другой день, когда в селище нагрянули Олав с Изотом, Бьерн взял меня за руку, вытолкнул вперед и громко, будто доказывая что-то всему миру, заявил:

– Это моя жена, и пусть об этом знают все. Глупо озираясь, я скривилась в улыбке, селищенцы зашумели, а Олав сморгнул, вымученно улыбнулся и хлопнул кормщика по плечу:

– Вот и хорошо.

Но ему не было хорошо. Это было заметно по его настороженно-растерянным глазам и задумчивому лицу. Тогда я еще не знала, что с этой же ночи забуду о нем, поэтому, встречая его обеспокоенный взгляд, чуть не прыгала от радости. Месть свершилась!

Весь день Марша объясняла мне, как и что нужно делать, чтоб понравиться Бьерну в первую ночь, но едва я оказалась в постели кормщика, все ее наставления вылетели у меня из головы. Я просто панически боялась своего мужа! Трясясь от страха, я залезла под шкуру, натянула ее до самых глаз и принялась ждать его настойчивых ласк, но Бьерн вел себя так, словно вовсе не жаждал обладать мною. Страх прошел. Осмелев, я принялась разглядывать его крепкое, сухое тело и заметила проползший с бока на грудь шрам.

– Что это?

Он улыбнулся:

– Это мой старший сын Уве. – И слегка приподнял руку, показывая еще один шрам, чуть покороче первого: – А это мой младший, Альдран.

– Они хотели убить тебя?

– Они хотели стать богатыми и знатными и не хотели ждать, – коротко ответил Бьерн. Никогда раньше он не говорил со мной так откровенно.

– Это правда, что ты убил их?

– А кто же у тебя остался?

– Сестра. Она очень могущественная женщина и живет в Римуле. Ее зовут Тора.

Ему было так больно, что я почувствовала это.

– Ты любишь ее?

– Она моя сестра…

А я-то думала, что он сделан из железа и дуба. Как я ошибалась!

Бьерн не хотел, а может, просто не умел плакать, и тогда я заплакала за него. Он утешал меня, говорил что-то ласковое, прижимал к груди, и я забыла о страхе и стыде. Захотелось всегда быть рядом с ним, слышать его спокойный голос и ощущать надежное тепло рук. Страсть к Олаву показалась глупой, как детская прихоть.

– Бьерн, – шептала я. – Бьерн, Бьерн, Бьерн…

Эта ночь изменила все. Мне уже не было дела до Олава и княжны, лишь иногда душу бередили старые воспоминания, и хотелось поплакать об ушедшем детстве. Все менялось. Мне вдруг стали нравиться женские безделушки и украшения, и я подолгу сидела возле Марши, наблюдая, как она скручивает в длинную нескончаемую нить тонкую пряжу. Бьерн заменил мне всех. На свете не было ничего отрадней его объятий и ничего лучше его невозмутимого спокойствия. В какой-то размытой дымке мимо пролетела свадьба Олава и Гейры, и на этой свадьбе я ни разу не поглядела в сторону своего бывшего дружка – ведь рядом сидел Бьерн, и только он был мне нужен…

За первыми морозами наступили настоящие холода, однако то ли в здешних землях они были менее суровы, чем в наших, то ли меня грело нежданно привалившее счастье, но я не чувствовала холода, даже когда выходила на крыльцо в одном, накинутом поверх исподницы полушубке и обнимала Бьерна, отпуская его с Олавом в поход. Этой зимой они уходили часто – Гейра собирала подати со всех своих земель. А весной Олав вспомнил о дожидающихся на берегу драккарах.