Читать книгу "Зона Захвата - Евгений Гуляковский"

Мартисон оказался прав. Психологические тесты в конце концов стали их самым эффективным оружием. После успешного возвращения отряда здание за зданием, учреждение за учреждением подвергались повальной проверке. И шаг за шагом очищались от подставных префектов, фальшивых полицейских, жуликоватых банкиров.

Приходилось удивляться тому, как много нечисти успело незаметно просочиться в организм небольшой, в общем-то, колонии, где жители знали друг друга в лицо.

И лишь в двух людях, вызывавших у Мартисона наибольшие подозрения, система тестов не выявила ни малейших отклонений в психике. Дагер и Флоранс ничем не отличались от обычных людей.

ГЛАВА 20

Мыс, на котором расположился институт Мартисона, выдавался в море на шесть километров и заканчивался узкой песчаной косой.

На восточной, наиболее широкой части мыса парк постепенно переходил в девственный лес, покрывавший весь Каргдатский материк. Дикие пространства Каргдата никто не пытался осваивать из-за многочисленных опасных животных и ядовитой растительности. Именно фауна Таиры в свое время явилась причиной создания мощной силовой защиты, отгородившей территорию института от первозданных джунглей.

Теперь эта защита помогла колонистам Таиры создать здесь надежно закрытую от захватчиков базу обороны. Понадобилось лишь хорошо организованное прикрытие с воздуха и несколько лазерных генераторов, охраняющих побережье. Локаторы засекали любой двигавшийся по направлению к мысу предмет задолго до того, как он появлялся в поле видимости. Конечно, все эти предосторожности окажутся бесполезными против настоящей стадии захвата, но пока что люди чувствовали себя в этом укромном уголке, превращенном в крепость, в относительной безопасности.

Мартисон любил прогуливаться по песчаной косе, возможно, потому, что здесь разрушалось впечатление резервации, замкнутой, отгороженной территории, которую представлял собой в настоящее время его институт, отделенный от столицы тысячекилометровыми водными пространствами.

Коса в самом конце становилась настолько узкой, что при малейшем ветре волны свободно перекатывались через нее. Сейчас же, в штиль, Мартисону казалось, что за его спиной нет тяжеловесных, слишком уж функциональных строений института. Можно было вообразить себя стоящим на носу корабля, стремительно вспарывающего морские просторы.

Это зрелище отвлекало его от безрадостных дум. После битвы с ракшасом связь с Лилой вновь и, похоже, окончательно прервалась.

Последней его надеждой, рубежом всех устремлений и усилий стала теперь работа по запуску.

И никому на свете он не признался бы в том, что всеми его помыслами, всеми этими планами и приготовлениями управляло одно-единственное, тайное даже и от него самого желание — увидеть вновь женщину с глазами цвета меди… Ощутить на своих губах прохладные и такие странные, податливые и одновременно твердые губы. Обмен противоположными энергиями? Но разве имело значение, как называлось то, что могло сделать человека счастливым?

Он не сомневался, что Лила попала в беду, и, скорее всего именно он явился причиной ее несчастий. Вряд ли он сможет хоть чем-то помочь ей. Слишком далекими и непонятными, слишком нечеловеческими были законы мира, в котором она жила. Он мог попытаться лишь разделить ее судьбу, какой бы горькой она ни оказалась. И уж потом, если немного повезет… Сказала же она, что он сможет остановить захват… Знать бы еще, как это сделать…

Все заводы Таиры, используя оставшиеся в их Распоряжении энергетические ресурсы, срочно восстанавливали запасы похищенного циркония. Хоть это дело близилось к завершению.

Пробный пуск генератора прошел успешно, вопреки всем опасениям. Процессор, восстановленный с помощью Флоранса и Дагера, действовал, и не оставалось уже никаких причин откладывать основной запуск.

Не очень-то Мартисон верил в то, что сможет вернуться из нового прыжка за временной барьер. Лишь одна горькая радость оставалась неизменной: никто, кроме него, не претендовал на роль подопытной крысы в этом затянувшемся научном эксперименте.

Отвлекая его от невеселых раздумий, на локаторной вышке взвыл ревун. К мысу приближалось какое-то судно или летательный аппарат, не имеющий специального допуска. Такие ошибки случались, и обычно инцидент заканчивался одним предупреждением. Однако в этот раз ревун не смолкал слишком долго.

Вскоре они появились. Пять боевых кораблей, поддержанных звеном гравитационных бомбардировщиков. Океан в сотне метров от Мартисона неожиданно взметнулся вверх огромной крутой волной. Только сейчас профессор понял, какую допустил оплошность, не подчинившись общему сигналу тревоги. Он бежал по косе к зданию института, понимая уже, что не успеет. Защиты со стороны океана не было, они слишком полагались на свои локаторы и лазерные батареи. В этот момент батареи вступили в действие, но для Мартисона это уже не имело значения. Он не видел, как красноватые лучи рубиновых лазеров скрестились посреди вражеских машин, словно гигантские мечи, кромсая металл. В считаные секунды от бомбардировщиков осталось лишь облако обломков.

Но в тот момент, когда лазеры опустились ниже, преграждая путь кораблям противника, волна цунами от первого и единственного гравитационного залпа, который успели сделать до своей гибели бомбардировщики, накрыла косу.

Удар десятиметровой водяной стены был страшен. Он вдребезги разнес мол и ближнюю береговую батарею лазеров. Одну из локаторных башен унесло водой, однако до самого здания института, стоящего достаточно высоко, вода так и не дошла.

Впрочем, ничего этого Мартисон уже не видел. Угрожающе запрокинувшись вниз своей побелевшей от ярости вершиной, морской вал подхватил его и, завернув в бурлящую морскую воду, понес прочь от берега.

Мартисон задыхался, непомерная громада волны грозила раздавить барабанные перепонки, но в молодости он занимался плаванием и успел набрать полную грудь воздуха. Задержав дыхание, он успешно противостоял взбесившейся морской стихии, постепенно пробиваясь к поверхности моря

Наконец ему удалось вынырнуть и немного отдышаться. Сердце колотилось как бешеное, но приступ так и не начался. За последние месяцы больное сердце все больше удивляло Мартисона, совершенно перестав его беспокоить.

Приподнявшись, насколько это было возможно, над водной поверхностью, он осмотрелся.

Вал, перемахнув через косу, ушел в открытое море. О нем напоминало теперь лишь небольшое волнение да многочисленные обломки, плававшие вокруг. В той стороне, откуда появились неприятельские суда, не видно было ничего. Бой закончился.

Мартисона отнесло от берега метров на пятьсот, и вскоре он понял, что главная причина этого в сильном течении, продолжавшем уносить его в открытое море.

Он все еще надеялся справиться с этой новой бедой или хотя бы продержаться на поверхности до подхода спасателей, не позволяя унести себя слишком далеко от мыса. Спасатели должны были прибыть с минуты на минуту, но каймар появился раньше…