Читать книгу "Битва на Калке - Виктор Поротников"

— Я уже отправил гонца в Полоцк, — сказал Владимир Рюрикович. — Не следует и про Ольговичей забывать — они непременно попытаются отнять Киев у Мономашичей, зная о нынешней нашей слабости. Михаил Всеволодович такой возможности не упустит, уж я его знаю.

Слушая дальнейшие разглагольствования Владимира Рюриковича о его замыслах, в коих он уже видел себя великим князем, Ермолай Федосеич все больше хмурился и мрачнел. Не об отражении татарской опасности помышляет сейчас Владимир Рюрикович, но о том, как бы ему половчее сменить смоленский княжеский стол на более высокий стол киевский.

Глава седьмая

Дядья и племянники

Бесславная гибель Мстислава Романовича потрясла не только его друзей и родственников, но даже и его недругов. Минские и друцкие Всеславичи замирились с сыновьями великого князя, желая дать им возможность пережить это тяжкое несчастье. А может, Всеславичи, понимая, что у южных Мономашичей опять назревает пора дележа княжеских столов, намеренно прекратили войну за Полоцк, дабы столкнуть лбами дядей и племянников.

Сыновья Мстислава Романовича, объявившись в Киеве, сразу же заявили Владимиру Рюриковичу, что не уступят великокняжеский трон ни ему, ни кому-то другому. Мол, покойный Мстислав Романович завещал стол киевский своему старшему сыну Святославу Мстиславичу. Правда, письменного завещания братья Мстиславичи так никому и не предъявили. На все их заявления и угрозы Владимир Рюрикович твердил одно и то же:

— По «Русской Правде», великокняжеским столом владеет не какая-то отдельная княжеская семья, но весь род потомков Ярослава Мудрого. По древнему укладу великокняжеская власть наследуется не сыновьями, а братьями. Мой брат Мстислав Романович не мог завещать киевский стол кому-то из своих сыновей, ведь он знал, что это незаконно.

Владимир Рюрикович чувствовал себя уверенно еще и потому, что Мстислав Удатный и Мстислав Немой, также имевшие права на Киев, добровольно отказались от великокняжеского трона. Мстислав Удатный даже передал под начало Владимира Рюриковича свое войско, стоящее в Торческе. Галицкий князь желал видеть великим князем послушного его воле Владимира Рюриковича и не скрывал этого.

Потому-то Владимир Рюрикович разговаривал с сыновьями Мстислава Романовича с позиции силы, зная, что в случае вооруженной распри на его стороне будут галицкий, луцкий и волынский князья. Сознавая свое бессилие, братья Мстиславичи занялись интригами. Старший, Святослав Мстиславич, оставался в Киеве, подбивая местных бояр не принимать на великое княжение Владимира Рюриковича. Средний из братьев, Всеволод Мстиславич, отправился к черниговским Ольговичам, желая перетянуть их на свою сторону. Младший из братьев, Ростислав Мстиславич, уехал к туровскому князю, у которого была давняя вражда с Владимиром Рюриковичем.

Но и Владимир Рюрикович не сидел без дела. Он послал своего доверенного боярина в Чернигов, где ныне вокняжился Михаил Всеволодович. Устами своего посла Владимир Рюрикович предложил Михаилу Всеволодовичу Переяславль в обмен на союз с ним против беспокойных племянников. Поскольку Михаил Всеволодович тоже нуждался в сильном союзнике, дабы удержаться на черниговском столе, которого добивались его не менее ретивые племянники, он охотно пошел на сделку с Владимиром Рюриковичем. В результате Всеволод Мстиславич так и не вернулся в Киев, оказавшись в темнице у черниговского князя.

Святослава Мстиславича по приказу Владимира Рюриковича тоже упекли в поруб, обвинив в хищении золота из великокняжеской казны. Ростислав Мстиславич, узнав об участи своих старших братьев, не осмелился возвратиться в Киев, попросив убежища у туровского князя.

В конце июня под колокольный перезвон Владимир Рюрикович вступил на великокняжеский трон. Таким образом, свершилась его давняя мечта. Летописец так записал об этом событии: «Много сил и времени потратил сей неугомонный князь, добиваясь первенства среди своих двоюродных братьев. Немало подлости и коварства было пущено им в ход лишь ради того, чтобы немного приблизиться к киевскому столу. Подобно отцу своему, Владимир Рюрикович мог усыпить лестью врагов своих и обманом завлечь в ловушку своих друзей ради корысти и власти. Судьба одарила его нежданно-негаданно, даровав ему киевский стол, которым он грезил и на войне, и в мире…»

* * *

…В темнице было сыро и пахло плесенью. Свет проникал сюда через единственное небольшое оконце под самым потолком, забранное железной решеткой. На лежанке у бревенчатой стены сидел Святослав Мстиславич, похожий на нахохлившегося ворона. В его длинных темно-русых спутанных волосах виднелись сухие травинки; он только что поднялся со своего тюремного ложа, застеленного ворохом свежевысушенного сена.

В гости к узнику пожаловал Владимир Рюрикович. На нем было великокняжеское облачение: пурпурный плащ, красные сапоги, малиновая шапка с собольей опушкой. В руках золотой жезл — символ власти.

Святослав Мстиславич в мятых штанах, рваной льняной рубахе и в столь же мятом коричневом плаще выглядел почти жалко рядом с Владимиром Рюриковичем.

— Здрав будь, племяш! — с улыбкой превосходства проговорил Владимир Рюрикович. — Сыровато тут у тебя и темновато… Да и скучно, наверно, одному-то тут куковать, а?

Святослав Мстиславич помолчал, сверля двоюродного дядю неприязненным взглядом. Затем промолвил с мрачной усмешкой:

— А ты заглядывай ко мне почаще, дядюшка. Вот скуку мою и разгонишь.

— Зря ты затеял распрю со мной, племяш, — с сочувствием в голосе сказал Владимир Рюрикович. — Не нужно это ни тебе, ни мне. Я по закону сел князем в Киеве. Ты же с братьями своими надумали закон под себя подмять, словно девку блудливую. Не по-христиански это, племяш.

— Говори, зачем пришел. Не тяни! — сердито обронил Святослав Мстиславич.

Он был всего на шесть лет моложе Владимира Рюриковича, поэтому привык держаться с ним на равных.

— Хочу замириться с тобой, племяш, — промолвил Владимир Рюрикович, — но с одним условием…

— С каким условием? — насторожился Святослав Мстиславич.

— Выманишь из Турова своего младшего брата Ростислава и убьешь его, — жестко произнес Владимир Рюрикович.

— Ополоумел ты, дядюшка! На такое зло я не пойду, — без колебаний ответил Святослав Мстиславич.

— За такую услугу я в долгу не останусь, — невозмутимо продолжил Владимир Рюрикович, — посажу тебя князем в Новгороде. С новгородского стола можно на равных разговаривать с Псковом, Полоцком и суздальскими князьями. Подумай, племяш.

— А как мне с грехом братоубийства опосля на белом свете жить? — угрюмо промолвил Святослав Мстиславич. — Об этом ты подумал, дядюшка.

— Всякий грех замолить можно, — после краткой паузы ответил Владимир Рюрикович. — Не грешат токмо высохшие от постов монахи-праведники, так они и на высоких княжеских столах не сидят.

— Я подумать должен, — сказал Святослав Мстиславич, глядя в земляной пол.

— Один день даю на размышление, племяш, — проговорил Владимир Рюрикович, — потом отправлю гонца к Ростиславу. Предложу ему убить тебя за новгородский стол в награду. Как думаешь, племяш, долго ли Ростислав колебаться будет?