Читать книгу "Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова"

— Да-да, — кисло поддержала я его восторг, — очень мило.

Шеф бросил на меня острый пронзительный взгляд и чуть заметно усмехнулся краем рта.

— Садитесь, Анна, — он указал мне на глубокое кожаное кресло возле своего стола, — я понимаю, что вам после перенесенных сегодня несчастий и опасностей хотелось бы отдохнуть, привести себя в порядок, однако мне не терпится восстановить вместе с вами некоторые важные детали этого прискорбного инцидента, поэтому я рискну показаться невежливым и задержу вас еще на полчаса... или чуть дольше. Пока, может быть, вы выпьете кофе?

Больше всего мне хотелось принять ванну, я чувствовала себя продымленной, как селедка горячего копчения, грязной как свинья и смертельно усталой, но мне не приходилось диктовать условия, и я согласилась на кофе.

Павел Петрович нажал кнопку на своем столе, и через минуту дверь отворилась, пропустив все того же старого пирата — должно быть, он выполнял при персоне шефа все должности — от камердинера и секретаря до телохранителя и горничной.

Пират принес поднос, на котором сверкал серебряный кофейник, две чашечки и почему-то металлический термос. Передо мной тут же возникла чашка прекрасного кофе, наполнившего благоуханием весь кабинет, а шефу пират налил из термоса чашку какой-то зеленоватой бурды, больше всего напоминающей болотную тину. Я вежливо промолчала, но старый гном сам с иронической усмешкой произнес:

— К сожалению, вместо кофе мне последнее время приходится пить травяные отвары. Но на вкус это не так ужасно, как на вид, и не думайте — старость имеет не только минусы, но и плюсы. Причем очень значительные плюсы.

Отпив немного зеленой дряни из своей чашки, он отставил ее на стол и сказал:

— Ну-с, давайте же удовлетворим наше любопытство. Я расскажу вам свою часть истории, вы дополните ее тем, что известно только вам. Я как хозяин начну первым.

Наша фирма, — он бросил вокруг себя красноречивый взгляд, — долгое время занимается поставками в Европу кое-какого товара, который мы, в свою очередь, получаем из Средней Азии.

«Понятно, — подумала я, — перевозят наркотики. Только зачем он мне это рассказывает?»

— Специфика деятельности такова, что время от времени приходится менять способы перевозки. И вот некоторое время назад мы нашли замечательный вариант прикрытия. Мы отправляли в Финляндию произведения вашего знакомого скульптора...

— Козлятьева, — вставила я.

— Да-да, Афанасия Козлятьева. И среди этих... гм... произведений искусства тихо и спокойно ехали некоторые выбранные заранее парнокопытные...

— Подмененные, — снова невежливо перебила я.

— Видите, вы и сами все уже знаете, — сдержанно произнес Павел Петрович.

— Нет-нет, что вы! — опомнилась я. — Я многого не знаю! Но меня беспокоит то, что вы мне так много рассказываете. Видите ли, меня сегодня один раз уже пытались убить, а когда с человеком начинают разговаривать с такой пугающей откровенностью, это наводит на ужасные подозрения...

— Что вы, Анна, со мной вам не стоит этого опасаться. А рассказываю вам я все потому, что канал наш засвечен, и придется, грубо говоря, прикрывать лавочку. Найдем какой-нибудь другой безопасный способ переправки товара в Европу, и уж про это я вам рассказывать не стану! — он разразился скрипучим смехом.

— Но Козлятьев... и этот ваш Гена...

— Геннадия я уже отозвал, а Козлятьев, кажется, так ничегошеньки не понял. Эти творческие личности... все они, знаете, немного... не от мира сего.

— Значит ли это, что все козлятьевские шеде-евры, — проблеяла я, — ничего не стоят, и там, в Европе, не имеют спроса?

— Ну разумеется! Кому они нужны! Да про Козлятьева в Европе ничего и не знают!

— Но галерея Левенфельда...

— Ее нет, то есть она есть, но... нужно было, чтобы работы Козлятьева отправлялись туда регулярно, вот мы и сообщали ему, что они хорошо продаются.

— Вы не представляете, какой камень сняли с моей души! — воскликнула я и чуть не пролила кофе. — Уже сколько времени, с тех пор как я работала с Козлятьевым, меня точил вопрос, кому нужны в Европе его парнокопытные уроды? Неужели я ничего не понимаю и это — настоящее искусство? Слава тебе господи, теперь все встало на свои места. Но ведь у Козлятьева развилась мания величия! Не могу сказать, что мне его действительно жаль, но все же...

— Ничего страшного, — ворчливо ответил Павел Петрович, — он получил достаточно денег, будет на что лечиться от разочарования. Итак, поправьте меня, если я ошибусь. Стало быть, наше дело шло своим чередом, по налаженной схеме, как вдруг в системе происходит утечка информации. Кто виноват — боюсь, теперь уже мне не узнать. Возможно, все произошло по халатности моего персонала. Так или иначе, ваша бывшая подруга Алена узнала про канал перевозки товара и решила погреть на этом руки. Смелая и решительная женщина, жаль, что в детстве мама не объяснила ей, что чужое брать нехорошо, что за это наказывают, и наказывают очень сурово.

Тут Павел Петрович замолчал, наткнувшись на мой выразительный взгляд. Тоже мне, моралист несчастный! Сам-то он кто? Обыкновенный мафиози.

— Не смотрите на меня так насмешливо, Анна, — сказал старик, — я веду свои дела честно. Никого не обманываю, и если наказываю человека, то за дело. Вот вы, повторяю, не должны опасаться за свою жизнь. Старость, знаете ли, нужно и о душе подумать. Крестовоздвиженскую церковь на Пятой линии знаете?

— Д-да, — пробормотала я неуверенно.

— На мои деньги восстановлена, — гордо сообщил он, — а также часовня Ксении Блаженной...

— Часовню — тоже вы? — глупо спросила я.

— Реставрируют часовню, — коротко ответил он и отпил своего зеленого пойла.

Я опустила глаза и рассматривала кофейную гущу.

— Так вот, ваша бывшая подруга, — завел свое Павел Петрович, — она разработала план, как обогатиться за наш и ваш счет. У меня она собиралась украсть героин, а вас подставить вместо себя, то есть вы по ее плану должны были заплатить своей жизнью. Ведь это она привела вас в ту фирму?

— Да, — пробормотала я, — я искала тогда работу и еще, идиотка, благодарила ее, в кафе пригласила с первой зарплаты.

— Стало быть, все шло своим чередом, она не торопилась, следуя мудрому правилу: поспешишь — людей насмешишь.

— Она сумела как-то за моей спиной сговориться с Павлом, — говоря это, я мрачно уставилась в пустую чашку — мне было стыдно, что я оказалась такой дурой.

— Не стоит так переживать, — мягко произнес старик, — не вы первая, не вы последняя. Ваша подруга тщательно продумывала свои действия, она была осторожна и его, конечно, предупредила об этом, а вы слишком доверяли им обоим.

— Да-да, я совершенно ничего не подозревала, мне и в голову не могло прийти ничего такого! Теперь я вспоминаю, что там в ресторане кто-то из Пашкиных сослуживцев упомянул, что идея пойти в ресторан была Павла, но тогда я не обратила на это внимания. И когда он стал вести себя так по-хамски, я разозлилась, но ничего не заподозрила. А он действовал так по наущению Алены...