Читать книгу "Серафим и его братва: Аморальный триллер - Максим Павлов"

— Но тогда почему о вас… никто не знает? Люди должны знать правду. Вам удалось создать сеть бесподобных ресторанов, это же прекрасно: конвейер по переработке криминогенных отходов! — Эльза была в восторге.

— Видишь ли, голубушка, — ответила польщённая Эммануэль, — я занимаюсь нелегальным бизнесом. Мой бизнес негативен по своей природе, я не люблю светиться. Там, где светло, любят позитивное, а меня гонят поганой метлой. Мало кто способен вкурить ту простую истину, что дорога в ад вымощена благими намерениями. — Эммануэль скорбно задумалась. — А путь к раю пролегает через каннибальскую кухню. В Америке я открыла четыре ресторана. Но ни один из них не принадлежит русским. За два кабака мне заплатили итальянцы, за один — китайцы и за последний — сами американцы. А ведь так не хватает в Штатах уютного новорусского кабачка!

— Я с вами полностью согласна. В чем же трудности?

— Трудности в том, что пока одни службы умоляют меня сделать в Америке ресторан для новорусской крутизны, другие объявляют меня в розыск. С этими дундуками невозможно работать! Пока они между собой не договорятся, ноги моей не будет в Соединенных Штатах Америки.

— Но они постоянно жалуются на русскую мафию.

— Они только и знают, что ноют, а сами палец о палец не ударят, чтобы проветрить помещение. Что им удалось? Посадить Японца? Нашли козла отпущения! Го-го-го! Вот это подвиг, мать вашу! А русские как оставляли трупешники на улице, так и оставляют. Япончик в этом виноват? Русских-то в Штатах с гулькин хрен, а вони — на всю планету. По статистике ФБР, наши бараны гасят за год всего лишь десять мазуриков — восемь из них остается лежать в самых людных местах: трупы в универмагах, трупы в метро, в кафе, трупы повсюду, куда ни глянь! Для сравнения, Коза Ностра гасит в год двести пятьдесят — триста человек — полиция находит один-два трупа! Чувствуете разницу? Где остальные макаронники? — Эммануэль коварно прищурилась.

— Где? — увлеченно спросила Эльза.

— Об этом знают лишь те, кто их съел. — Эммануэль улыбнулась и погладила живот.

— Фантастика! — повторяла Эльза.

— Статистика, — возразила Эммануэль. — Чё было, то и говорю. Зачем мне вам мозги жбанить? Все знают: итальяшки в Америке работать умеют. А вот от наших Штаты отплевываются: кому светит на тротуаре перешагивать через мазуриков? Занимая всего три говённых процента от общего криминала, мы там так воняем, словно нас триста тридцать три.

— То есть решение новорусского вопроса в Штатах вы видите в создании национального ресторана?

— Да, пусть это будет небольшой, незаметный кабачок, без всяких претензий, сугубо для наших криминальных отходов. А то ведь так же нельзя. Американский гражданин должен спать спокойно, денег у них для этого предостаточно.

— Эммануэль, что вы испытали, когда впервые съели уголовника? — спросил Стивен.

— Чё за гадость?! Я?! Съела уголовника?! С чего ты это взял, гусь?

— Как? — смешался Стивен. — А что вы едите?

— Да что черт пошлет. Вообще я убеждённая вегетарианка. Мой единственный грех — это несколько стаканов молочного коктейля в сутки. От других мясо-молочных продуктов меня выворачивает. Я ж цивилизованная баба, черт подери. Я живу в двадцать первом веке, на кой хрен мне жрать мясо?

— Кто же съедает тех, кто попадает на ваш конвейер? — изумился Стивен.

— Тех, кто попадает на мой конвейер, съедают обстоятельства, голубчик. Алчность, зависть, ханжество, похоть — раньше это считалось грехом, а теперь вошло в моду и не оставляет на костях человека куска мяса. Если ты вообразил, что я способна переварить в своем брюхе всех, кого губят обстоятельства, ты ошибаешься. Я только успеваю ставить сковородку и следить за гигиеной производства.

— За гигиеной?

— Вот именно. Заказчика не интересует ни состояние клиента в денежном эквиваленте, ни возраст, ни зачастую зловонное прошлое. Когда клиент ложится на разделочный стол, всего этого уже нет. Заказчику подавай деликатес. Но ведь не секрет, что те, кого заказывают подать на стол, — отнюдь не деликатес нашего общества: тот проворовался, тот провонял, переев тухлятины. А ты, мать, разорвись на куски и сделай так, чтобы клиенту понравилось. Впрочем, сейчас сами все увидите. Идем со мной!

Эммануэль поднялась с кресла и пошла к двери. Стивен посмотрел в глазок видеокамеры.

— Странно… — огорченно сказал он. — Ничего не записалось: сплошная чернота.

— Я же предупреждала! — Эммануэль задымила косяком. — Мою пачку ни одна камера не берёт — зря плёнку перевёл. Как никто меня не видел, так никто меня и не увидит, и вообще мы с вами неизвестные люди.

— Уму непостижимо… — убивался корреспондент Би-Би-Си, тщетно пытаясь разглядеть хоть намёк на изображение. — А нельзя ли как-нибудь это исправить?

— Горбатого могила исправит, — засмеялась мисс Каннибал. — Ладно, не умирай, гусь, ща я те такое покажу — копыта отбросишь!

Хозяйка ресторана повела иностранцев в производственные помещения. У гостей еще лапша на ушах не обсохла, а Эммануэль всё вешала и вешала им сенсационные материалы. И все казалось англичанам жареным, свежим, убойным.

Мисс Каннибал любезно продемонстрировала корреспондентам грандиозную технологическую цепочку по переработке криминалитета, показала огромные варочные котлы, неподъёмные плиты для жарки, духовки, напоминающие барокамеры для подготовки космонавтов, консервные банки, под крышками коих томились, подавая едва различимые голоса, убийцы и чиновники, бизнесмены и политики, и, наконец, морозильные камеры, отмораживающие негодяев всех мастей до удобоваримого состояния.

Поистине страшная и бесчеловечная картина открылась Стивену и Эльзе. По всем уголкам производственных цехов разносился ужасный вой и скрежет зубов. Чтобы гости смогли ее расслышать, Эммануэль приходилось буквально орать им в ухо:

— Доведение полуфабриката до кондиции требует железной дисциплины. Как я уже говорила, на конвейер мясо поступает в отвратительном состоянии: нетрудовая деятельность, распутный образ жизни — все это влияет на качество продукта. Следовательно, первым делом мы выколачиваем из-под шкуры клиентов такие отрицательные компоненты, как стремление уничтожить ближнего, зависть и крутизна на пустом месте. От подготовки полуфабриката во многом зависят вкусовые и питательные качества кулинарного блюда.

Не отставая от Эммануэль ни на шаг и дотошно фиксируя все, что ему показывают, Стивен даже не заметил, как его напарница Эльза повалилась на пол в консервном цеху. Зрелище закатываемого в консервную банку молодого бритоголового человека произвело на девушку роковое впечатление, пережить которое оказалось выше ее сил.

Тем временем Эммануэль ввела англичанина в разделочный цех.

— Какие условия необходимы для полного вытеснения отрицательных компонентов из полуфабриката? — спросил Стивен.

— Полное вытеснение невозможно, — ответила Эммануэль. — Речь идет о достижении более-менее удобоваримого состояния. Всё зависит от индивидуальных особенностей клиента и толщины кошелька заказчика. Кого-то достаточно отморозить за два-три часа, кого-то мы маринуем неделями, ну а кому-то необходимо годами просиживать в консервной банке.