Читать книгу "Пуговица - Галина Артемьева"

Действительно, солидный лысый дяденька жадно ел, временами отрываясь от тарелки и оглядываясь по сторонам. Спутницу свою высматривал.

— Взрослый совсем, — вежливо оценила Птича добычу сокурсницы.

— Богатый — жуть. Все мне покупает. Райская жизнь.

— Он же, наверное, женат, — наивно предположила юная Птича.

Она была младше всех на курсе, поэтому незнание жизни и непрактичность ей обычно прощали, слегка посмеиваясь над ее устарелыми взглядами.

— А мне какое дело? — ответила беззаботно счастливая путешественница. — Я ж не с женой его сплю, а с дяденькой. И он мне все покупает, а не жене. А там — разберемся.

— Кто это? — спросил Денис, когда Птича, поговорив, вернулась к своему столу.

— Понравилась? Красивая? — спросила Рыся.

Девушка действительно сияла юной красотой. Ляля, пока ее дочь общалась с незнакомкой, искренне обеими любовалась.

— Красивая, — кивнул Денька. — Тут их, красивых, полным-полно. Бери — не хочу.

— Так и бери, — подколола Рыся. — А то смотри: все парочками… Одни мы, как пенсионеры…

— Они пьют все, — с детским отвращением жестко отрезал Денис. — Ты видела, как они пьют?

Видела. Трудно было не увидеть. Пили. Надирались. Падали спьяну в бассейн под хохот своих дяденек. Да и дяденьки, бывало, падали, что говорить.

Однажды к Рысе подкатился известный певец, кумир поколения ее родителей. Она стояла, любовалась морем, он подошел, заговорил. Вкрадчиво спросил, с кем она отдыхает, как зовут, сколько лет. Одобрил гордое имя Регина. Перевел — «королева».

— Да, — подтвердила Рыся. — Она самая.

— Возьми меня в твои короли, — предложил вдруг артист после трех ничего не значащих фраз.

— То есть? — опешила Рыся.

— Ну, я тебя еще на берегу приметил. Хороша! Допусти до тела… Я много чего могу. Звезду из тебя сделаю. Будешь на всю страну петь.

Рыся даже ушам своим не поверила. Вот так, с ходу, «допусти до тела»… А сам с женой тут. Боевой какой дяденька-певец!

— Я сама из кого хотите звезду сделаю, — презрительно ответила девушка. — У вас сил не хватит со мной тягаться.

Кумир с легкой опаской вгляделся в ее лицо: может, шутит?

— Ты тут с кем-то… серьезным? Извини, если обидел.

Он, оказывается, хорошо понимал расклады.

— Я сама по себе очень и очень серьезная. Так что лучше соблюдать дистанцию, если хотите спокойно продолжать путешествие, — бесстрастно ответила Рыся.

Певец слинял. И больше не подходил.

Но все же корабль их, такой прекрасный и величественный, так хорошо прилаженный к морю, иногда казался начиненным червями, а не людьми.

Жаль.

Впрочем, мимолетные гадостные ощущения уносились с первым же легким морским ветерком.

А вот впечатлений дивных, изменивших их взгляд на жизнь и даже их планы, сосчитать и перечислить не получалось.

Они увидели настоящий восточный город Стамбул во всем его пестром великолепии и, гуляя несколько часов по его древним уличкам, вдруг ощутили дыхание древней цивилизации. Византия, Константинополь… Все приблизилось и стало явью, реальностью. Строчки детского учебника по истории античного мира ожили, и оказалось: все правда.

В детстве казалось: этого не могло быть. Это было слишком давно. Но это жило и сейчас, радуя их души осмысленностью существования человека. Каждый человек теперь казался яркой ниточкой в пестром и невыразимо прекрасном ковре, который составлялся из судеб и деяний людских.

Оказавшись в Венеции, тоже долго отказывались этому верить. И площадь Святого Марка, и голуби, и вода, вода повсюду, и гондолы, и дворцы, и бесчисленные лавчонки, магазинчики, и другие люди. Совсем иной мир, беззлобный, добродушный, неиздерганный мир людей, живущих среди воды и прекрасных загадочных зданий, видевших на своем веку столько всего…

Воображение разыгрывалось…

Они фотографировались, прокатились на гондоле, не считаясь с ценой этого сбывшегося сна.

— Не думала, что увижу. Не мечтала даже… Увидела… Не верю, — как околдованная, лепетала Ляля.

— Вы — одна семья? — спросил гондольер.

— Да, — ответила Ляля, говорившая по-итальянски.

— Сестры? — полуутвердительно произнес ее любопытный собеседник.

— Он спрашивает, не сестры ли мы, — с изумлением перевела своим Ляля, еще совсем недавно плакавшая об ушедшей навсегда молодости.

— Мама, — смеясь, ответили лодочнику все младшие Мухины.

— Не верю! — воскликнул итальянец театрально.

— Это правда, — подтвердила гордая мать семейства.

— Тут не все твои! — проницательно заметил гондольер. — Вот этот молодой красавец не может быть твоим сыном.

Он указал на Дениса.

— Почему? — заинтересовалась Ляля.

— Он слишком взрослый, чтоб быть твоим сыном, — объяснил лодочник. — И не говори мне, что я ошибся.

— Нет, не ошибся, — согласилась счастливая Ляля. — Он не мой сын. Но по возрасту как раз мог бы быть им.

— Да, бывают чудеса, — весело продолжил ее собеседник. — И в десять лет рожают…

Ляля переводила, все потешались, Денька гордился своим солидным видом… Счастью предела не было.

Из Венеции поплыли вниз, в Бари. Именно сюда много веков назад привезли итальянские купцы мощи великого христианского святого: Николая Мирликийского, Чудотворца. Когда-то архиепископ Николай служил Господу в храме Мир Ликийских. Там и был погребен. Прошли века, турки стали владычествовать на территории Византии. И вот итальянские христиане сумели выкупить мощи почитаемого святого, привезли их в Бари, куда и по сей день стекается народ с молитвами о помощи.

История вновь ожила. Деяния Святого Чудотворца приблизились, когда спустились путешественники в крипту базилики Святого Николая.

Как же давно все они не были в храме, копошась в своих непрестанных делах! Тут, в крипте, они словно очнулись после летаргического сна.

Но, когда вспоминали о том первом путешествии, столь богатом на впечатления, почему-то, как самый решающий момент, что-то главное для них всех определивший, приходила на ум Греция, Пирей, поездка в Афины.

Зной. Они отошли от своей группы и на недолгое время остались одни. Небо, солнце, древние развалины.

Ляля стояла с закрытыми глазами. Дети знали эту ее особенность: она все еще отказывалась верить сбывшейся мечте, закрывала глаза и стояла так, привыкая к мысли, что все это на самом деле. Слезы текли по ее щекам. Она открывала глаза, растерянно улыбаясь, и вновь закрывала.

— Сбылось, — говорила она время от времени. — Никогда не думала, но — сбылось! А я не смела даже мечтать…