Читать книгу "Отходная молитва - Дэвид Боукер"

— Что? Вы хотите сказать, он приглашает меня зайти к нему? Меня одного?

— Нет. И меня тоже. Еще там будет Иоланда.

— Значит, Иоланда его жена?

— Нет, — ответила Эдисон с легкой ироничной улыбкой. — Впрочем, не исключаю, что она не против ею стать.

Вернон ненадолго задумался над предложением Хьюго.

— Даже не знаю. За сегодняшний день ваш друг Хьюго до чертиков утомил меня. Вы, может быть, не в курсе, что он спалил мою куртку, когда показывал один из своих дурацких фокусов.

Лукаво улыбаясь, Эдисон подошла к шкафу и быстро вытащила из него куртку Лаверна, аккуратно висевшую на вешалке.

— Вы имеете в виду эту куртку?

У Вернона от удивления отвисла челюсть. Правый рукав самым чудодейственным образом оказался цел. Куртка смотрелась абсолютно новой. Лаверн недоверчиво подергал ее, ожидая какого-нибудь очередного подвоха. Не выпуская из рук куртки, Эдисон снова подошла к шкафу и извлекла оттуда, казалось бы, безнадежно испорченные рубашку и свитер. Они тоже оказались как новые.

Лаверн тихонько чертыхнулся и удивленно покачал головой:

— Просто невероятно. Действительно, все в порядке.

— Ага. Он подумал, что вы останетесь довольны. Он меня отправил сюда с этими вещами, пока вы обедали. Ему хотелось устроить для вас сюрприз.

— Что ж, ему это удалось. В очередной раз. Но… как? Это совсем другая одежда или?..

Эдисон пожала плечами и усмехнулась:

— Не знаю. Должно быть, это обыкновенное чудо. Пойдемте. Хьюго ждет вас.

* * *

Принс обитал в северном крыле здания, среди множества пыльных, затянутых паутиной шкафов и навечно запертых комнат, никогда не видевших дневного света. Лаверн подумал, что скорее всего этим и объясняется болезненная бледность хозяина усадьбы. Эдисон вела Вернона за собой по узким коридорам мимо темных лестничных пролетов. Узкие высокие окна выходили на парк и грязновато-бурое заболоченное пространство вокруг.

Оказавшись в широкой длинной галерее, Эдисон коротко постучала в массивную дубовую дверь, и они с Лаверном вошли внутрь.

Принс стоял возле ярко полыхавшего камина, греясь у огня. Иоланда, скрестив по-турецки ноги, восседала в обтянутом кожей кресле. Почти всю стену над ее головой занимал огромный аляповатого вида гобелен с изображением рыб, волн и облаков. Иоланда смерила вошедших бесстрастным взглядом и вновь уткнулась в лежавшую у нее на коленях книгу.

— Привет, привет! — жизнерадостно произнес Принс, похлопав Лаверна по плечу. — Я думал, вы наденете вашу новую одежду, которую я заказал специально для вас.

— Как вы это сделали? — поинтересовался Лаверн.

Принс снисходительно улыбнулся:

— Спросите как-нибудь в другой раз. Когда мы познакомимся поближе.

От Лаверна не ускользнула мощная энергетика взгляда Принса, которую, как он предположил, американец намеренно вырабатывал в себе. Типичный признак профессионального мошенника с задатками гипнотизера — взгляд, устремленный собеседнику прямо в глаза. Таким взглядом отвлекают внимание от руки, шарящей в чужих карманах.

— Кстати, еще раз спасибо вам за ваш подарок. Я смогу спокойно пожить, удалившись от дел, на ваши пятнадцать фунтов, — игриво произнес Принс.

Лаверн мрачновато улыбнулся:

— А как вы поняли, что это я?

— Потому что вы — единственный из всех присутствующих, кто считает меня мошенником.

Лаверн пожал плечами, но сказать ничего не успел — Принс не дал ему высказаться.

— Пожалуйста. Мне все равно. Забудем об этом. Ваш «подарок» был точно рассчитанным оскорблением. Мы оба прекрасно знаем это. Эдисон рассказала мне, что вы дали ей деньги на Рождество, когда она отчаянно в них нуждалась. Этого достаточно, чтобы я считал вас достойным моего гостеприимства. У меня есть коньяк пятидесятилетней выдержки. Выпьете со мной?

Лаверн принял предложение Принса и присел на комковатую с вида софу. Эдисон вытащила на середину комнаты огромную подушку-пуф и с независимым видом уселась на нее. Затем, задрав вверх джемпер и покопавшись в нагрудном кармане, вытащила оттуда небольшую жестянку с табаком, пачечку бумаги для самокруток и еще какой-то крошечный шарик, обернутый в серебристую фольгу. Лаверна посетило неприятное чувство, что сейчас он станет свидетелем некоего правонарушения.

Тем временем Принс подошел к шкафчику-бару в углу комнаты, плотно уставленному бутылками. Стоя спиной к Лаверну, он плеснул из бутылки в два бокала, стараясь разлить благородный напиток строго поровну. Вернувшись на место, он передал один из бокалов Лаверну, который тем временем разглядывал огромную, написанную маслом картину над камином. На ней был изображен увешенный кроликами браконьер, в которого вцепились два огромных слюнявых мастиффа.

Принс перехватил взгляд своего гостя.

— Семейная реликвия, — пояснил он. — Что вы о ней думаете?

— Безвкусная до чрезвычайности, — признался Лаверн.

— Справедливое замечание. Однако, видите ли, эта картина прекрасно иллюстрирует главный закон природы. Она напоминает нам о том, что слабый всегда будет навлекать на себя несчастья, если станет вторгаться во владения сильного. Этот урок стоит того, чтобы его запомнить, мой друг.

Лаверн оставил сентенцию Принса без ответа.

Не отрывая взгляда от своих курительных аксессуаров, Эдисон неожиданно произнесла:

— Зиг хайль!

Принс с явной симпатией сделал в сторону девушки шутливый жест — как будто собрался дать ей пинка под зад. Затем, салютуя Лаверну бокалом, произнес:

— Как бы то ни было, ваше здоровье, мистер Арнольд! Да отыщется то, что вы ищете!

За это и выпили.

— А теперь пойдемте, — произнес Принс. — Вы еще не видели моей часовни.

— У вас своя собственная часовня?

— А как же, конечно, — рассмеялся в ответ Принс. — Нравится мне этот парень. Да, вы большой забавник.

Они вошли в соседнюю дверь и оказались в прекрасном зале. Суровую каменную кладку стен оживлял огромный овальный витраж. Перед алтарем горел ряд зажженных свечей. На постаменте за ними красовался бронзовый барельеф, изображавший рыцаря с мечом в левой руке и золотым крестом в правой. Лицо рыцаря в открытом забрале было спокойным и приветливым, но глаза его закрывала повязка.

— Это мой предок Томас Норт. Восемь столетий назад он сражался в крестовых походах за Святую Землю. Я, конечно, лично с ним не знаком, но почему-то часто по нему скучаю. Мне очень хотелось бы оказаться на его месте. Вам это не кажется сентиментальной глупостью?

— Нет. Не совсем. А почему у него завязаны глаза?

— Это — символ души, пребывающей в изгнании. При жизни сэра Томаса боялись. Впрочем, боялись его и после смерти. Добрые жители Йорка считали, что он знается с дьяволом. Когда он умер, его скрутили, обвязали цепями и похоронили, свернув в узел. Похоронили в открытом поле за пределами города. Такое вот впечатление он производил на современников. Уже позднее один из его потомков потратил внушительную сумму на взятки, добиваясь разрешения перенести прах в усыпальницу Йоркского Минстера, где сэр Томас и покоится по сей день. Он лежит там уже так давно, что на могиле не осталось даже имени. Ее завалили каким-то чертовым камнем, когда выкладывали пол. Меня ужасно раздражает, что с теми, кто уже давно мертв, со временем начинают обращаться так, будто они никогда и не жили. В конце концов похоронят даже саму память о них.