Читать книгу "Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов"

– Без Струге Выходцев имеет значение нуля.

– Кто нам может помочь?

– Закон.

– Не зли меня.

– Я не шучу. Наше законодательство в состоянии высечь само себя, как унтер-офицерская жена. Я тогда был против убийства Феклистова, а сейчас и подавно уверен в том, что чем больше мы совершаем глупостей, тем призрачнее становятся наши шансы выиграть «дело МТЗ». Если менты «поднимут» Феклистова, вас не спасет сам господь бог!

– Нас, а не меня!..

– Подумайте над моими советами хотя бы раз! Выбивание табурета из-под ног судьи выглядит гораздо проще, нежели вам, несведущему, кажется! – Голос замдиректора МТЗ внушал доверие. – Я подумаю, как это сделать быстро…

Это «быстро» затянулось уже на день. От Баварцева не было никаких звонков. Это могло означать как успех в его действиях, так и поражение. Скорее всего, эта юридическая крыса сейчас совершает в Мрянске самостоятельные движения. Оно и понятно – хвост у юриста дымится, как труба котельной на МТЗ.

«Дойдет до того, что этот хренов юрист еще за рубеж свалит!» – вот мысль, которая посетила Лисса к концу дня.

Он сидел в кресле, тянул из высокого бокала токайское и пытался подавить в себе волнение от того, что ни от Беса, ни от Баварцева нет никаких известий вот уже шесть часов.

Когда свет солнца за окном из веселого превратился в унылый, а бутылка легкого вина опустела, на его столе опять зазвонил телефон…

В половине восьмого в номере появились Бутурлин и Злобин.

По их блестящим глазам и слегка порозовевшим лицам Струге догадался, что сближение «участников процесса» продолжается. На столе на этот раз появился не коньяк, а настоящий мужской продукт – водка «Смирнофф». Пока Злобин, виновато поглядывая в сторону Струге, сооружал на столе из принесенного пакета некое подобие застолья, Бутурлин не преминул упомянуть о том, что на сегодняшних лекциях Антон Павлович был отмечен как отсутствующий.

– Ничего удивительного, если я на них не присутствовал, – спокойно заметил Антон, в душе досадуя на то, что Выходцев, очевидно, договорился не с тем, с кем нужно.

– Как бы вас не отозвали… – заметил Злобин, разливая напиток. – Сегодня куратор говорил, что обо всех отсутствующих на занятиях будет сообщено в суды.

«Этого еще не хватало!»

– Вы как ребенок, Струге, – отметил Бутурлин. – Словно вырвались из заточения на волю. Безответственно. Что нового в расследовании?

– Слишком резкий переход. – Струге дотянулся до телефона – Выходцев опаздывал уже на десять минут. – Протоколы пишутся, дело сшивается, расследование продолжается. Вы слишком много пьете крепких напитков, Бутурлин. В вашем возрасте, при вашем здоровье, это неблагоразумно. Научитесь пить как я – до упаду, но очень редко.

– Вы передали Выходцеву письмо?

– Передал. Он закинул его в дальний ящик своего стола и забыл. С него спрашивают не за расшифровку манускриптов, а за поимку убийц.

– Вы думаете, он их найдет? – спросил Злобин. – Кажется, дело чересчур запутано.

Струге промолчал. На другом конце телефонной связи воцарилось молчание, перемежаемое длинными гудками. Наверное, Выходцев уже в пути. Накинув на себя одежду, Антон так же молча вышел из номера и прикрыл за собой дверь.

Перед лифтом он остановился. Непонятная тревога вползала в него сквозь поры кожи. Чувство опасности и возможного подвоха – это неотъемлемое качество всякого уважающего себя судьи. Оно присуще и оперативникам, и следователям, и преступникам. Но у каждого оно проявляется по-своему. Антону оно представлялось вяжущей, липкой паутиной, залепляющей лицо. Словно он, находясь в ночном лесу, находился в одном шаге от чего-то невидимого. Невидимого, но готового при первой его оплошности пасть на его лицо мертвой хваткой.

Убрав руку от кнопки вызова, он повернулся и пошел к лестнице. Лестнице, которая всего сутки назад подарила ему одно из не самых приятных воспоминаний о пребывании в столице. Темный лестничный пролет встретил его тишиной. Все двери, ведущие на этажи, были наглухо закрыты во избежание сквозняков. Стекла и здоровье своих постояльцев в этой гостинице хранили свято. Антон спускался по лестнице и слышал лишь свои шаги…

Проходя мимо двери восьмого этажа, Струге увидел двоих, выходящих на лестницу. Кто-то решил выйти на улицу, воспользовавшись лестницей, а не лифтом. У каждого свои причуды. Струге, если не торопился, всегда считал своим долгом спуститься или подняться при помощи своих мышц. Впереди еще очень много дней, когда будешь лежать и думать о тех моментах, когда имел счастье передвигаться самостоятельно. Ценить малое все начинают лишь тогда, когда его лишаются. Если лишить Струге обыденной и уже незаметной для себя привычки прикуривать по утрам сигарету, то он, наверное, сойдет с ума. Однако сейчас, пока есть возможность насладиться первой утренней затяжкой, оценить ее по-настоящему просто невозможно…

От мощного удара по голове Антон выронил из руки шапку…

Ноги предательски подломились, став в одно мгновение тряпичными. Пытаясь заслониться от второго возможного удара, судья резко обернулся и поднял на уровень бровей согнутую в локте руку. Однако его тело, лишенное опоры и сотрясенное неожиданным ударом, понесло вниз по лестнице…

Антон, будучи откинутым не к перилам, а к стене, пытался всеми силами удержать свое тело. Но оно, подчиняясь незыблемому закону гравитации, неслось вниз. Он успел лишь заметить, что в руке одного из напавших зажата палка. Короткий обрезок металлической трубы, обмотанный толстым слоем медицинского пластыря.

Не давая судье прийти в себя после падения, двое мужчин, как грифы, метнулись на рухнувшее тело, и тот, что был с палкой, еще дважды ударил Струге по голове…

– Хватит!.. – остановил очередной взмах второй неизвестный. – Еще одного судейского трупа здесь не хватало! Переворачивай его…

Струге сопротивлялся, как ему казалось, изо всех сил. На самом деле его движения были скорее похожи на барахтанье младенца в люльке. Почувствовав во рту обжигающую, пахнущую спиртом жидкость, он понял, что ее вливают не для того, чтобы привести в чувство. Пришлось сглотнуть. Поток спиртного, проскальзывая в судорожно сжимающееся и расширяющееся горло, свободно вливался внутрь.

Пытаясь отвернуть голову, судья почувствовал, что его мертвой хваткой держат за лицо чьи-то руки.

А во рту стоял отвратительный запах рекой льющегося спиртного.

Если бы не этот, первый удар по голове, в одно мгновение превративший тренированное тело в вялый студень, Антону ничего бы не угрожало. Эти двое молодцев, что так старательно пытались из совершенно трезвого человека сделать абсолютно пьяного, не представляли бы никакой угрозы. Но эта тошнотворная боль в затылке…

Так долго бутылка водки не тянулась для Струге никогда… Боясь захлебнуться, он судорожно глотал и глотал, чувствуя приближающийся рвотный позыв. Спиртное слегка приглушило боль. И теперь вместо обширной боли Антон ощущал несколько местных ломящих очагов. Его били еще?..