Читать книгу "Не остаться одному - Олег Верещагин"

Я отвернулся и, в несколько прыжков поднявшись по вздрагивающим сходням, прокричал:

– Сходни убрать! Парус и флаг – поднять! Отплываем!

Закатное солнце ярко осветило белый с алой катящейся свастикой флаг, развернувшийся под ветром.

* * *

– Приятель, живей разворачивай парус —

Йо-хо-хо, веселись, как черт!

Одни убиты пулями, других убила старость —

Йо-хо-хо, все равно – за борт! —

мурлыкал неподалеку Сережка.

Я тяжело вздохнул и, повернувшись на бок, натянул на голову одеяло.

Сергей наддал:

– По морям и океанам

Злая нас ведет звезда!

Бродим мы по разным странам

И нигде не вьем гнезда…

– Гос-по-ди-и, Сергей. – Я отпихнул одеяло и сел. – Ну что за хрень собачья, ну чего ты ноешь, как больной зуб?!

– О, доброе утро, – ничуть не удивившись, поздоровался со мной оседлавший борт Земцов и от полноты чувств начал выбивать босыми пятками дробь по борту. С носа доносился деловитый шум камбуза. Большинство народу, конечно, дрыхло и собиралось дрыхнуть и дальше. – Ветер хороший, идем шесть узлов… Смотри, какой восход!

– В следующий раз лягу спать в каюте, – сказал я в пространство и, поднявшись, подошел к борту.

Сергей был, конечно, прав. Восход оказался классным. Вровень с «Большим Секретом» шли, выскакивая из воды равномерными прыжками, почти полсотни дельфинов. Атлантика была спокойно-серебристой.

Двенадцатый день плавания начался. Последние три дня нас упорно сносило к северу, но не очень сильно. Ветер дул ровный, было тепло и безоблачно.

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца —

Йо-хо-хо и бутылка рому!

Пей, и дьявол тебя доведет до конца —

Йо-хо-хо и бутылка рому! —

жизнерадостно бухтел Сергей. Я покосился на него, борясь с искушением устроить ему внеплановый заплыв. Потом спросил:

– А как ты думаешь, акулы тут есть?

– А как же? – Сергей покосился на меня. – Ты меня скинуть собрался? Не надо… Есть, есть акулы. Помнишь, какую мы видели пять дней назад?

Я молча кивнул и невольно передернулся. Чудовищная тварь – не меньше когга длиной! – бесшумно всплыла слева по борту и часа полтора шла вровень с нами, не прилагая к этому никаких усилий. Во всем ее теле – от скошенного рыла до острого огромного хвоста – была тупая, непреклонная жестокость, направленная на одно: убийство. Мы все это время торчали у борта в абсолютном молчании, ожидая одного: атаки, которая превратит нас в груду щепы. Но акула ушла так же бесшумно и мгновенно, как и появилась. А я навсегда запомнил ее черный, бездумный и холодный глаз, который видел с расстояния метра в три. Дело было даже не в величине и хищности кархародона – дело было в его абсолютной чуждости миру, в котором я жил. Урса-переросток. Такой же враждебный моему окружающему…

– Не напоминай, – повторил я. – Так, ладно. Я пойду… подумаю, а потом – с инспекцией по кораблю. Пора начинать день.

– Ну давай, – сказал мне вслед Сергей, и я услышал, как он завопил:

– Еще не бывал ты на Конго-реке…

Дернем, парни! Дернули!

Там жмет лихорадка людей в кулаке…

Перн… ой, то есть – дернем, парни! Дернули!..

Первым делом я завернул в сортир. Пардон – в гальюн, помещавшийся в корме, за-под каютой. У меня это заведение всегда вызывало отчетливое опасение. Мне так и представлялось, как я сажусь над дырой, доски подламываются – и я лечу в гостеприимные воды Атлантики точно под киль нашего корабля. Басс напротив – уверял, что там ему приходят в голову самые лучшие идеи и именно там он сочинил песню, которую вот уже три дня распевал весь «Большой Секрет».

По столу качка таскала бортжурнал, который я вчера забыл закрыть. Как ни странно, на рундуках сидели Ленка Власенкова и Ленка Чередниченко. Наша завхоз зачитывала что-то по блокноту, девчонка Сергея писала обломком угля прямо на столе. На меня они нагло внимания не обратили.

– Вы, может, спать бы пошли? – почти робко предложил я. – Поздно… то есть, рано уже.

Ленка Власенкова снизошла до ответа.

– Мясо плесневеет, – угрожающе, как о конце света, заявила она. – Из той партии, где… которую, то есть, перед самым отплытием коптили. И лук подгнивать начал. Витаминов лишимся, надо перебрать лук, а мясо почистить и подсушить на ветерке…

– Бери, кого надо, – отрезал я, – и работай, – после чего поспешил ретироваться.

На кормовом весле с хладнокровным лицом полувисел Йенс. Немец в деле мореплаваний был новичком, но курс вполне мог держать. Меня он поприветствовал взмахом руки и поинтересовался:

– Завтрак скоро?

– Как только – так сразу, – пояснил я. – Ты увидишь – как бросятся все на нос – значит, завтрак и есть… На мачте кто?

– Вильма, но, по-моему, она спит. – Йенс поднял голову к «вороньему гнезду», над которым и правда не было видно ничьей головы. – Пользуется тем, что ты туда не полезешь.

– Поговори… – лениво заметил я. Впрочем, Йенс был прав. На мачту я не лазил ни разу и не собирался, не скрывая, что боюсь высоты (Раде по этому поводу иронизировал, что не ожидал от меня боязни вообще чего-то. Я ответил тогда, что боюсь еще и пауков). – Вильма, ты не спи! – неоригинально, но громко заорал я. Белокурая голова немки тут же появилась над краем.

– Я задумалась, – объяснила она…

На носу Линде и Лидка готовили завтрак. Одновременно Лидка учила Линде произносить русские слова и фразы как можно правильней, и обе смеялись.

– Люк.

– Лук, Лиин.

– Лу-ук. Люк. Шеснок. Или это – чест-нок?

– Чес-нок. «Люкин брат», знаешь анекдот?

– Я не до такой степени плохо знаю русский…

Девчонки обернулись ко мне. Лидка помрачнела, замкнулась. Она до сих пор шугалась от парней, если исключить брата, хотя Колька, пользуясь моими советами, в самом деле ненавязчиво о ней заботился. У них должно было «свариться» рано или поздно. А я иногда подумывал, что сделал бы с теми сволочами, которые держали ее с братом в публичном доме. Ну, сразу они бы у меня не умерли – это точно. Я поймал себя на мысли, что хочу улыбнуться Лидке, и остановил это побуждение. К ней надо было относиться без «сю-сю ля-ля», просто как ко всем, – самое лучшее лекарство…

– Чем кормим? – Я присел на скамейку у борта.

– Горох со свининой и луком. – Лидка поболтала черпаком в котле, болтавшемся над разожженным на глиняном круге огнем. – Еще чай… Послушай, Олег, а там картошка есть? В Америке?

– Есть, – зевнул я, прикрывая рот. – Я тоже соскучился.

– Еще там есть помидорки, перец… – мечтательно сказала Линде.

– Помидоры, – поправила ее Лидка. – Ты будешь есть, Олег? Готово.