Читать книгу "Последний кольценосец - Кирилл Еськов"

– Значит, цена всем вашим измышлениям, маэстро, – ломаный грош! – вышел из себя Халаддин и поведал опешившему эксперту, что он сам застал в Тэшголе, не скупясь на медицинские подробности.

– Послушайте, доктор, – вымолвил после некоторого молчания как-то даже осунувшийся Хаддами, – и все-таки я настаиваю – там, в этом вашем Тэшголе, был не он…

– Что значит «не он»?! Может, и не он сам изнасиловал восьмилетнюю девочку перед тем, как перерезать ей горло, но это сделали те, кем он командовал!..

– Да нет же, Халаддин, я вовсе не об этом! Понимаете, это глубокое, немыслимо – для нас, людей, – глубокое раздвоение личности. Представьте себе, что вам пришлось – ну, так уж сложилось, – участвовать в чем-то подобном Тэшголу. У вас есть мать, которую вы нежно любите, а у эльфов иначе и быть не может: дети наперечет, каждый член социума поистине бесценен… Так вы, надо думать, сделаете все, чтобы избавить ее от знания об этом кошмаре, а при эльфийской проницательности тут не обойдешься враньем или примитивным умолчанием, вам надо и вправду перевоплотиться в иного человека. Две совершенно разные личности в одном существе – так сказать, «для внешнего и для внутреннего потребления»… Вы меня не понимаете?

– Признаться, не совсем… Раздвоение личности – это не по моей части.

Странно, но похоже, что именно этот разговор и натолкнул Халаддина на решение той самой, главной, задачи, над которой он бился, и решение это ужаснуло его своей примитивностью. Оно лежало прямо на поверхности, и ему теперь казалось, будто он все эти дни старательно отводил глаза в сторону, делая вид, что не замечает его… В тот вечер доктор добрался до башни, куда их определили на постой, затемно; хозяева уже легли, но очаг еще не погас, и он теперь сидел перед ним в полной неподвижности, глядя на оранжевую россыпь угольев остановившимся взглядом. Он даже не заметил, как рядом с ним появился барон.

– Послушайте, Халаддин, на вас лица нет. Может, выпьете?

– Да, пожалуй, не откажусь…

Местная водка обожгла рот и прокатилась тягучей судорогой вдоль хребта; он отер выступившие слезы и поискал глазами, куда бы сплюнуть сивушную слюну. Полегчать не полегчало, но какая-то отрешенность и вправду пришла. Тангорн тем временем сходил куда-то в темноту за вторым табуретом.

– Еще?..

– Нет, благодарю.

– Что-то случилось?..

– Случилось. Я нашел решение – как подкинуть эльфам наш подарочек.

– Ну и?..

– Ну и вот – размышляю на вечную тему: оправдывает ли цель средства…

– Гм… Бывает и так, а бывает и эдак – «по обстановке»…

– Вот именно; математик сказал бы: «Задача в общем виде нерешаема». И Единый – в своей неизреченной мудрости – вместо однозначной инструкции решил снабдить нас таким капризным и ненадежным прибором, как Совесть.

– И что же сейчас говорит ваша совесть, доктор? – Тангорн глядел на него с чуть насмешливым интересом.

– Совесть – вполне недвусмысленно – говорит: нельзя. А Долг отвечает: надо. Такие вот дела… Славно жить по рыцарскому девизу: «Делай, что должно – и будь что будет», – верно, барон? Особенно если тебе уже доверительно шепнули на ушко – что именно должно…

– Боюсь, в этом выборе вам никто не помощник.

– А я и не нуждаюсь в чьей-то помощи. Более того, – он отвернулся и, зябко поежившись, протянул руки к остывающим угольям, – я хочу освободить вас от всех обязательств по участию в нашем походе. Если даже мы и победим – следуя моему плану, – это, поверьте, будет не та победа, которой можно гордиться.

– Вот как? – Лицо Тангорна окаменело, и взгляд его внезапно обрел тяжесть горного обвала. – Значит, ваш замысел таких достоинств, что участвовать в нем большее бесчестье, чем бросить в беде своего друга – ведь я до сих пор считал вас за такового? Я весьма ценю вашу заботу о чистоте моей совести, доктор, но, может, вы все же дозволите мне принять решение самому?

– Как угодно, – равнодушно пожал плечами Халаддин. – Можете сперва выслушать мои соображения – и отказаться потом. Это довольно сложная комбинация, и начать тут придется издалека… Как вы полагаете, барон, какие отношения связывают Арагорна с эльфами?

– Арагорна с эльфами? Вы имеете в виду – сейчас, после того как они усадили его на гондорский престол?

– Разумеется. Вы вроде говорили, будто неплохо знаете восходную мифологию: не помните ли, часом, историю про Цепь гномов?

– Признаться, запамятовал…

– Ну, как же… Весьма назидательная история. Когда-то давным-давно боги пытались усмирить Хахти – голодного демона Ада, могущего пожрать весь Мир. Дважды они сажали его на цепь, изготовленную божественным Кузнецом – сперва из стали, потом из мифрила, – и дважды Хахти рвал ее, как паутинку. Когда же у богов осталась последняя – третья – попытка, они унизились до того, что обратились за помощью к гномам. Те не подвели и изготовили по-настоящему несокрушимую цепь – из голоса рыб и звука кошачьих шагов…

– Голос рыб и звук кошачьих шагов?

– Ну да. Ни того, ни другого больше не существует именно потому, что все это – сколько его было в Мире – целиком пошло на ту самую цепь. Только, как мне сдается, на нее потратили и еще некоторые вещи, которых теперь в Мире тоже не сыскать; к примеру, благодарность владык – одна из таких вещей… А кстати: как, по-вашему, боги расплатились с теми гномами?

– Надо думать, ликвидировали их. А какие тут еще могут быть варианты?

– Именно так! Вернее сказать – собирались ликвидировать, но гномы были тоже не лыком шиты… Впрочем, это уже отдельная история. Так вот, возвращаясь к Арагорну и эльфам…

Рассказ его был долог и обстоятелен – он и сам проверял сейчас на прочность свои логические конструкции. Затем наступило молчание, нарушаемое лишь завыванием ветра за стенами башни.

– А вы страшный человек, Халаддин. Кто бы мог подумать… – задумчиво произнес Тангорн; он оглядел доктора с каким-то новым интересом и, пожалуй что, с уважением. – В работе, за которую мы взялись, всякого рода карамельные сопли неуместны, однако если нам и вправду суждено победить так, как вы задумали… Словом, не думаю, чтобы у меня когда-нибудь возникло желание вспоминать с вами эту историю за кубком доброго вина.

– Если нам суждено победить так, как я задумал, – эхом откликнулся Халаддин, – не думаю, чтобы у меня возникло желание видеть свое отражение в зеркале. (А про себя добавил: «И уж во всяком случае, я никогда не посмею взглянуть в глаза Соне».)

– Впрочем, – усмехнулся барон, – я позволю себе вернуть вас на грешную землю: эти разговоры удивительно напоминают скандальный дележ ненайденного сокровища. Вы еще сперва выиграйте этот бой, а уж потом предавайтесь душевным терзаниям… Пока что у нас появился свет в конце тоннеля – и не более того. Не думаю, чтобы наши шансы остаться в живых были выше, чем один к пяти, так что это по-своему честная игра.