Читать книгу "Голый шпион - Геннадий Соколов"

Маршал, очевидно, хотел поддержать меня и по-дружески сказал:

— Не грусти. Все будет хорошо. Пойдешь пока в Академию Генштаба. Подучишься там года три-четыре всяким штабным премудростям. Тем временем в твоем управлении пыль осядет. Ну, а дальше видно будет.

— Есть оформляться в Академию Генштаба.

— Ну-ка, подойди сюда, — сказал затем Сергей Семенович и вынул из лежавшей на краю стола папки письмо с грифом «совершенно секретно» и плашкой Совета министров СССР. — Читай. Наверное, не знаешь, какой подарок ты своей информацией Микояну преподнес три года назад. Как никак дело-то миллионами пахло.

Я прочитал короткое взятое маршалом из архива письмо за подписью Анастаса Ивановича Микояна, адресованное начальнику Генштаба. В нем была благодарность за своевременно переданную в Совет министров СССР информацию о предстоявшем существенном изменении курса английского фунта стерлингов. Проведенные с учетом этой информации мероприятия, сообщалось в письме, позволили Советскому Союзу заработать на международных рынках значительную сумму в конвертируемой валюте, исчислявшуюся семью нулями.

— Тебе, Иванов, орден за это следовал, — сказал Бирюзов, запирая письмо Микояна в ящик своего стола. — Да твое начальство в управлении пошустрей тебя оказалось. Награда досталась тому, кто твою информацию наверх доложил. А о тебе вроде бы как и забыли. Ну, да я эту ошибку исправлю. Дай только срок. Вернусь из командировки в Югославию и оформлю на тебя наградное представление в Верховный совет.

Представление маршал так и не оформил. Ил-18, на котором маршал Бирюзов летел в Югославию на празднование 20-летия годовщины освобождения страны, разбился 19 октября 1964 года. Самолет заходил на посадку в Белграде у горы Авала в штормовых условиях непогоды. Командир «Ила» сообщил маршалу, что вынужден запросить посадку в другом месте. Но Бирюзов не хотел опаздывать на праздник и настоял на рискованной посадке. Садиться пришлось практически вслепую. Самолет врезался в гору. Погибло 17 человек, находившихся на борту, в том числе Бирюзов и начальник административного отдела ЦК КПСС Миронов.

После этой трагедии я долгое время не возвращался к истории с миллионным подарком сэра Колина Кута. Хотя было любопытно узнать, как же все-таки удалось нашим казначеям превратить информацию, переданную мной из Лондона, в крупную сумму денег.

В конце концов, любопытство взяло верх, и я поинтересовался у одного из знакомых, работавших долгие годы специалистом по западным валютам в Министерстве внешней торговли СССР, как и что можно было заработать при практическом использовании подобной информации. Чтобы уяснить, что к чему, мне пришлось выслушать целую лекцию из области валютно-финансовых отношений.

Существовавшая тогда система валютного регулирования теперь изменилась весьма основательно. В ту же пору в основе этой системы лежали договоренности Бреттон-Вудской международной конференции 1944 года. На ней доллар был провозглашен основой всей мировой валютной системы. Второй резервной валютой в мире был объявлен британский фунт стерлингов. Но только доллар мог реально конвертироваться в золото и стал базой валютных паритетов. Он фактически выполнял роль эталона ценности для установления золотого содержания всех остальных валют, курсы которых жестко привязывались к доллару.

Такой финансовый диктат был обусловлен послевоенной мощью Америки и слабостью всего остального мира. На США приходилось тогда 75 % золотых резервов и 55 % мирового промышленного производства. Господство доллара немедленно привело к послевоенной девальвации всех других мировых валют. Курс британского фунта упал с довоенного уровня почти вдвое. Значительно выросли и потребительские цены в стране.

Но к началу шестидесятых годов соотношение сил в мировой экономике стало меняться. Начали резко расти финансово-экономические потенциалы двух держав, проигравших Вторую мировую войну, — Германии и Японии. Британский фунт стерлингов, как партнер американского доллара, зашатался. Дефицит платежного баланса страны усиливал колебания фунта. Лондон и Вашингтон до поры могли гасить свой дефицит, включая печатный станок. Но устойчивость британского фунта в результате оказалась подорвана.

Бреттон-Вудские соглашения разрешали колебания от установленного курса только в пределах одного процента в ту или иную сторону. Столь узкая амплитуда колебаний курсов валют страховала американские товары и капиталы от неприятностей на мировом рынке. Она не позволяла существенно понижать курсы валют либо вследствие уменьшения их золотого содержания, либо в результате сокращения покупательной способности. Девальвация валюты более чем на 10 % вообще могла быть санкционирована только Международным валютным фондом.

Во время финансового кризиса в Великобритании в 1961 году однопроцентный барьер был разрушен. Зашаталось и 10-процентное ограничение на произвольное падение курса. Произошло не рутинное изменение обменного паритета в допустимо малых пределах, а его обвал — девальвация фунта стерлингов. Через шесть лет за ней последует новая — на 14.3 %.

Такой обвал, если о нем знать заранее, создавал отличные возможности для эффективной игры на валютных биржах и проведения операций с золотом и капиталами банков. Их особенно успешно могли использовать страны с централизованной системой управления валютными и финансовыми средствами.

Советский Союз, безусловно, был именно такой страной. В СССР лишь государство было монопольным владельцем валюты. Учитывая это, советское руководство еще со времен Сталина использовало финансовый шпионаж в целях зарабатывания средств на западных валютных рынках. Был создан даже определенный штат специалистов этого дела, осуществлявших скупку или продажу валюты, золота, акций, ценных бумаг на крупнейших биржах западного мира, получая из достоверных агентурных источников данные о предстоявших изменениях валютных курсов.

Вот и переданное мною из Лондона краткое сообщение, неожиданно полученное из уст сэра Колина Кута, стало командой для советских маклеров в Цюрихе, Франкфурте-на-Майне, Лондоне и Нью-Йорке на скупку одной и продажу другой валюты. Миллиардов эта сделка не принесла. Но десятки миллионы даровой прибыли гарантировала.

Получая, проверяя, фильтруя, оценивая и передавая в Центр «непрофильную» информацию, я «играл на чужом поле». Риск поражения на нем существенно возрастал. Проще, наверное, было бы отказаться от сбора не относящихся к военной разведке сведений. За такое решение меня никто бы не наказал. Но судьба предоставила мне неожиданный шанс «игры на чужом поле». Упускать возможность получения ценной информации, пусть даже «не по специальности», я не хотел и не мог. Интересы дела были для меня превыше всего.

Рассказ шестнадцатый

О том, как я разбил свою машину, лечился спиртом в академии Сандхерст и читал англичанам лекции для отвода глаз

Довольно скоро я почувствовал, что от приставленных ко мне ребят из МИ-5 все труднее становится уходить. Такая назойливость, с одной стороны, была делом обычным. С другой, для успешного продолжения работы нужно было как-то ослабить этот контроль. Пришлось задуматься над тем, как усыпить бдительность ребят из команды сэра Роджера Холлиса, шефа английской контрразведки.