Читать книгу "Кремль - Сергей Сергеев"

— Сомнения банков понятны. Им сложно конвертировать долги в собственность. Законодательство еще не разработано, — не выдержал и вмешался Сазонов. — У вас есть возражения по существу?

— Мы свои предложения изложили в письме, — напомнил Лабинский, вовремя подыграв Проскурову. — Если уж создавать мегакорпорацию, то она должна объединять всю отрасль.

— Ваша позиция? — Сазонов обратился к Рашидову. Он уже перешел к роли арбитра, чтобы ускорить вязкое обсуждение.

— Для нас участие в широком объединении неинтересно. Господин Проскуров, к которому я отношусь с большим уважением, хотел с нами объединиться с самого начала. Подтверждал это публично. Что и как у него меняется — это к нему вопрос. И у господина Лабинского наше предложение не вызывало возражений. Он теперь тоже акционер в компании Проскурова, хотя у него и свой бизнес имеется, — уточнил Рашидов, подумав: «Даже слишком много бизнесов, и все в долгах».

— Ну, это неконструктивный разговор. Почему позиция меняется? Жизнь меняется, — возмутился Проскуров. — У вас тоже долги. Мы все в одинаковом положении.

— Да, кризис затронул и нашу компанию. В прошлом году мы были должны лишь годовую доходность холдинга. Теперь эта пропорция поменялась. Но в любом случае стоимость долга не превышает семи миллиардов долларов. Очень прилично выглядит, — улыбнулся Рашидов.

Получилось задушевно, по-простецки: «У нас все хорошо, чего не скажешь о вашей компании».

— А по моим данным, — раздался резкий голос Морева, — у вас далеко не все так благополучно. У вас уже заложено не менее двенадцати процентов акций. Поэтому вы и рассчитываете на помощь государства. У господина Проскурова более взвешенная позиция. Он не ведет переговоры с позиции силы.

Рашидов посмотрел на Морева тяжелым взглядом: «А ты куда лезешь?»

— Акции приходится закладывать. А кому сейчас легко? Но катастрофы мы избежали. Предприятия вообще не заложены. Хотя в некоторых компаниях под один кредит закладывают акции, а под другой — имущество. Ни при каких обстоятельствах мы на такие махинации не пойдем, — парировал Рашидов.

Морев побледнел. Он уже пожалел, что ввязался в разговор. Пока неясно, чью позицию поддержит Сазонов. А что скажет премьер? И какой выбор сделает президент? Олигархи попинают друг друга, а потом будут вынуждены подчиниться. И руководитель госкорпорации Чекалин помалкивает. А он часто встречается с премьером. Значит, есть сомнения.

«Не получилось договориться. Только переругались. Как их объединять, если они на этой стадии не могут найти общий язык? Значит, с каждым нужно разбираться отдельно. А уже потом сводить все к общему знаменателю». Сазонов помолчал. А потом все же обратился к Чекалину для полноты картины:

— У вас есть предложения?

— Госкорпорация поддерживает проект господина Рашидова, — неожиданно заявил Чекалин, известный своей близостью к премьеру.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» — окончательно запутался и расстроился Морев.

Проскуров и Лабинский многозначительно переглянулись.

«Понятно, побегут жаловаться президенту», — устало подумал Рашидов.

— Давайте еще раз тщательно изучим все предложения. Особое внимание прошу обратить на финансовое положение компаний, качество долгов и активов, — подвел итоги Сазонов.

Покидая кабинет, Проскуров дружески подмигнул Рашидову:

— Ну что, расстроились?

— На троих, что ли?

— Ха-ха, хорошая шутка. Расс-трои-лись. Действительно на троих выходит.

— Ничего смешного не вижу. Скорее раздвоились. А это чревато. — Рашидов, не прощаясь, пошел к выходу.

* * *

За несколько месяцев всеобщего кризиса Глеб Владимирович Лабинский превратился из самого успешного в наиболее несчастного и обездоленного российского олигарха. Шутка ли — долгов на двадцать восемь миллиардов долларов. Однако он не терял присутствия духа. Если кому-то должен очень много, то это уже проблема не должника, а кредитора. Никто не захочет потерять большие деньги.

В моменты кризисов и обострений Лабинский обретал второе дыхание. Как правило, это действовало. Он поднимал ставки, рисковал головокружительными суммами и выигрывал, не забывая прикрыться поддержкой своих давних покровителей в Кремле и правительстве.

Но этот метод действовал, когда можно было маневрировать, менять союзников, сталкивать самых нетерпеливых и опасных друг с другом, создавать новые альянсы и снова играть на повышение. А что сейчас? Пустыня. Все примерно в одинаковой ситуации — и в России, и за рубежом. Денег катастрофически не хватает. Сбыт сократился до минимума. Резервы на исходе. Акции обесценились.

Он точно знал: деньги у государства еще есть. Но каналы «отсоса» из бюджета пошли в другие компании, более приближенные к Кремлю и Краснопресненской набережной. А ты вроде как «рудимент эпохи». Пожил в свое удовольствие — дай жить другим.

Однако мирно отправляться в «архив» Лабинский решительно не хотел, а теперь, с такими огромными долгами, и не мог. Все равно найдут. Умело пользуясь паникой кредиторов, он предпринял титанические усилия и собрал международную конференцию банков-кредиторов. Кремль помог все это провернуть, но и он не сидел сложа руки. Такая конференция сама по себе сильнейший анальгетик. Лучшая демонстрация мощи и возможностей корпорации. Значит, с ней лучше договариваться, а не воевать.

На сходку пришел даже помощник президента. Много он не выступал, но дал понять, что государство рассчитывает на конструктивную позицию кредиторов. Им в будущем это зачтется. Солидно получилось. Договорились ввести мораторий на платежи, а многие банки дали понять, что дадут рассрочку по основному долгу.

«Тогда выкарабкаемся!» — с удовольствием подумал Лабинский.

Такого результата еще никто не смог добиться. А говорят, что брать в долг вредно. Очень даже полезно. Правда, Кремль согласился оказать политическую поддержку, но не захотел брать на себя коммерческие обязательства. Оно и понятно. Вопрос деликатный. Потребуется согласование с правительством. Вылезут, как тараканы из щелей, «заклятые доброжелатели», и ситуация может мгновенно измениться. Главное, что решили поддержать компанию без смены основного собственника. За это отдельное спасибо.

Но неожиданно планы Лабинского оказались под угрозой. Он видел по меньшей мере две основные проблемы. Во-первых, конечно, банкир Михаил Гранин. Он по жизни — самый несговорчивый кредитор и прославился безжалостным отношением к должникам и конкурентам. Принципиальный! Дескать, не устраивают его условия отсрочки долгов, которые согласованы с другими банками. Хочет все деньги сразу и в полном объеме.

Запущенные по указанию Гранина судебные иски к компаниям Лабинского посыпались как из рога изобилия. И должен-то ему всего миллиард долларов. Почти в тридцать раз меньше общей суммы долга. А шуму!

Лабинский уже подумывал заткнуть «Мишин фонтан» и расплатиться. Но закладывать практически уже нечего. Сейчас он хорошо понимал, что чувствовали русские помещики, заложившие и перезаложившие свои имения, в ожидании оборотистых молодцов с топорами, которые так и норовят вырубить любимые вишневые посадки.