Читать книгу "Любовь и война - Патриция Хэган"

И все же его час пробил. Он отправился защищать свои принципы. А до этого момента ему пришлось отгородиться от внешнего мира. И то же самое сделает она. Она мысленно перенесется на тот мшистый берег, в ласковые, сильные объятия Натана и всякий раз, закрыв глаза, будет чувствовать на своих губах его нежные, горячие губы. И она будет пребывать там, рядом с ним, а не здесь, возле исходящего потом похотливого жеребца, распростертого возле ее нагого тела… Люк Тейт поднялся и застегнул брюки.

– А теперь ступай приготовь нам еду, – приказал он.

Китти двигалась медленно, погруженная в свои мысли. Да, если как следует сосредоточиться, она действительно перенесется туда, к ручью, и вспомнит каждое слово, каждый жест, каждую ласку. Вот она лежит в объятиях Натана и смеется над глупым зазнайкой-кардиналом, который клюет что-то во мху, не замечая их под густыми ветвями ивы. Она впервые увидела красивую алую птичку так близко, и Натан жестами призывал ее вести себя как можно тише…

– Проклятие, да ты что, не слышишь меня?! – взревел Люк и встряхнул ее так, что Китти поперхнулась. Испуганная птица мигом улетела.

– Да, я слушаю тебя, – прошептала она. – Я сделаю все, как ты велишь. Не бей меня больше, пожалуйста…

Тейт самодовольно ухмыльнулся:

– Я же говорил, что обломаю тебе коготки, девочка! Настоящий мужчина справится с кем угодно…

Он направился в угол, где было свалено награбленное барахло, вытащил что-то из общей кучи и вернулся.

– Надень-ка вот это. – Он бросил к ногам Китти небольшой кулек. – И когда выедем из леса, не забудь спрятать волосы под шляпу, чтобы никто не признал в тебе женщину.

Она расправила одежду в руках и остолбенела: темно-синий мундир янки, весь залитый кровью! Ее глаза с немым вопросом обратились к Люку. Тот равнодушно пожал плечами:

– Мальчики в синем не желали делиться своей одеждой без боя, вот и пришлось перерезать им глотки. Ведь не дырявить же совсем новый мундир! – И он снова захохотал. Но тут же сердито прищурился и заорал на неподвижно стоявшую Китти: – Черт побери, давай надевай мундир, какой есть, или тебе нравится торчать голой посреди военного лагеря?

Девушка неловко натянула брюки, доходившие почти до подмышек. Люк протянул ремень, с помощью которого удалось кое-как закрепить штаны на тонкой талии Китти. Рубашка тоже оказалась велика, грубо пошита и к тому же заскорузла там, где толстая ткань пропиталась кровью. Бедняжке показалось, что в ноздри ей ударил сладкий запах этой крови, и она, опустив голову, еле слышно пробормотала, не надеясь ни на что:

– Я бы хотела отмыть кровь.

– После того, как поедим! – прогремел Люк. – А теперь отправляйся к костру и состряпай что-нибудь съедобное. Там, в фургоне, вы везли бочонки с мукой и беконом, и мы их уже распечатали. Давай пошевеливайся!

Китти нашла продукты и приготовила на скорую руку жареное мясо с картошкой. Все с жадностью набросились на еду, неустанно нахваливая ее мастерство за чашкой кофе, приготовленного тут же, на костре.

– И как тебе удалось подцепить девку, которая к тому же так ловко управляется с походной кухней? – поинтересовался один из громил, с восхищением глядя на своего главаря.

Тот покосился в сторону Китти, которая машинально подносила ко рту ложку, глядя перед собой невидящим взглядом, и пробурчал:

– Случайно. Но все равно я рад, что так вышло. Ее папаша давно освободил своих рабов и стал белой голытьбой, как и я! Неудивительно, что она умеет готовить, вот только странно, что она так хорошо делает это на костре. – И он ткнул Китти в плечо измазанной жиром вилкой: – Эй, как ты выучилась стряпать на костре? У твоего папаши что, и печи в доме не было?

Китти промолчала. Не станет же она делиться с ними драгоценными воспоминаниями о лесных походах вдвоем с отцом, который тогда же научил ее обращаться с костром. Эта память принадлежала ей – ей одной, – и с какой стати она будет откровенничать с ужасным персонажем из затянувшегося кошмара?

Не дождавшись ответа, Люк что было силы пнул ее сапогом:

– Эй, женщина, я к тебе обращаюсь! Вот и отвечай, как положено!

Она все так же смотрела прямо перед собой, машинально поднося пищу ко рту и жуя, не чувствуя вкуса.

– Черт побери, я велел отвечать, как положено! – Люк швырнул ей в лицо содержимое своей тарелки.

Китти не шевельнулась. Тогда Люк вскочил и рванул ее за волосы, заставив вскрикнуть от боли.

– Я научу тебя скакать на цыпочках при одном моем слове, я разобью в кровь твою смазливую мордашку…

– Люк, кто-то едет!.. – крикнул часовой. Тейт отпустил девушку и потянулся за винтовкой Энфилда. Бандиты попрятались кто куда. Люк толкнул Китти в сторону пещеры, прошипев, чтобы сидела там тихо и не высовывалась.

Присев у входа в пещеру, Китти осторожно выглянула, услышав топот приближающихся копыт. Она увидела около дюжины солдат-янки в темно-синей форме, медленно въезжающих на территорию лагеря. Один из них, опустивший края шляпы так, что едва было видно лицо, громко крикнул:

– Эй, Люк, я же подал сигнал… не стреляй!

Люк выступил из-за дерева, за которым скрывался, все еще держа на мушке новоприбывших:

– Тебе, Джо, лучше поучиться давать сигналы громче, а по лесу ездить тише. Не то запросто схлопочешь пулю в лоб!

Солдаты соскочили с седел и поспешили к костру, возле которого все еще дымился горячий кофе.

– Дело сделано, – сообщил Люку тот, которого звали Джо. – Мы взяли их крепости.

– Это и боем-то назвать нельзя, – горячо подхватил другой, с офицерскими нашивками. – Говорят, что у мятежного полковника Мартина было от силы четыреста штыков, а то и того меньше!

И Китти с болью услышала подробное описание того, как янки одержали победу на морском побережье Северной Каролины.

Федералы снарядили эскадру из семи военных катеров со ста сорока девятью пушками на борту – она вышла из Хэмптона 26 августа. В дополнение к эскадре прибыл транспортный флот с пехотой из Девятого и Двадцатого нью-йоркских добровольческих полков. Уже на следующий день они достигли залива Гаттерас. Конфедераты под командованием полковника В. Ф. Мартина насчитывали меньше четырех сотен человек. Янки получили приказ выкурить «осиное гнездо» в Гаттерасе.

Штурм начался 28 августа бомбардировкой форта Кларк. Полковник Макс Вебер во главе трех сотен пехотинцев и с двумя пушками высадился на берег. Он был слишком крут, и янки побоялись высаживать еще один десант, однако вскоре после полудня у конфедератов в форте Кларк кончились боеприпасы, и они побросали оружие, оставили форт и сбежали в Гаттерас. Отряд полковника Вебера беспрепятственно занял форт.

– Всю ночь мы не спали – боялись, что конфедераты заманили нас в ловушку, – продолжал офицер-янки. – С моря нас должны были поддерживать два корабля – «Гарриет» и «Должник», но из-за шторма им пришлось отойти подальше от берега, чтобы не нарваться на скалы. Отряд Вебера остался без всякой помощи, один на один с мятежниками – и все это знали. Мы решили, что они обманули нас, что за ночь они перегруппируются, соберутся с силами, проникнут обратно в крепость и либо захватят в плен наших солдат, либо скинут в море. Ну а как только рассвело, наши корабли подошли вплотную и начали обстрел. На небе не было ни облачка, море успокоилось, а над крепостью Кларк все еще развевался наш флаг. Наши пушки заговорили во весь голос, и под их прикрытием мы окружили форт Гаттерас, и коммодор Бэррон взял в плен семь сотен солдат. Как вам это нравится?