Читать книгу "Маньчжурская принцесса - Жюльетта Бенцони"

Генеральша потеряла сознание и упала со стула. Орхидея бросилась ей на помощь.

– Поищите у нее в сумке! У нее должны быть соли нашатырного спирта! – посоветовал Ланжевен, прежде чем побежать на поиски судебного медика – единственного, который мог оказаться под рукой!

Этому достойному чиновнику не пришлось вмешаться, благодаря Пенсону, прибежавшему по первому зову начальства. Генеральшу подняли и уложили на кушетку в кабинете комиссара. Она быстро пришла в себя. Щеки ее были красными. Пара пощечин, хотя и отвешенные с уважением инспектором, оказались слишком сильными. Мадам Лекур не обиделась и с благодарностью приняла предложенную ей рюмку марочного вина, которое выпила одним махом.

– Ну не глупо ли закатывать глаза по каждому поводу? – сказала она, нервно смеясь. – Не знаю, что со мной происходит последнее время.

– Вы нездоровы, – прошептала Орхидея. Вам нужно срочно отдохнуть!

– Вы в этом нуждаетесь больше, дитя мое! Что будем делать теперь?

– К сожалению, мадам Бланшар, я не могу вас отвезти домой, – сказал Ланжевен Орхидее. – Этьен Бланшар, прибывший в Париж два дня назад, попросил опечатать главные комнаты в доме, и Муре пришлось довольствоваться кухней.

– В любом случае об этом не может быть и речи! – отрезала генеральша. – Испытание было слишком тяжелым для мадам Бланшар. Отправьте нас в отель «Континенталь» на улице Кастильоне. Я всегда там останавливаюсь, когда приезжаю в Париж.

Когда Пенсон отправился на поиски кареты, Орхидея подошла к Ланжевену и робко спросила:

– Кто убил моего мужа, месье комиссар?

– Откровенно скажу вам: я ничего об этом не знаю. Несмотря на все, что вы услышали, версию с этой Пион не стоит отбрасывать. Убийца может быть соучастником. Кроме того...

Неопределенный жест и глубокий вздох, по мнению бедной молодой женщины, должны были скрывать его подлинные намерения: искать и добраться до самых глубоких корней в жизни Эдуарда Бланшара. Но Орхидея хотела спросить еще кое о чем:

– Я хотела бы узнать... где будет происходить погребальная церемония моего супруга?

– Она состоится только завтра. Этьен Бланшар, прибывший сюда два дня назад, уже получил разрешение и занимается этим. Отпевание начнется в десять часов в церкви Святого Августина, в узком кругу, конечно. Этьен Бланшар приехал один, так как мать его не могла оставить одного тяжело больного отца...

– Отца?.. Я уверена, что в телеграмме говорилось о матери!

– Что ж, значит, это еще одно странное обстоятельство в этой истории!.. После мессы тело будет доставлено на Лионский вокзал для отправки в Марсель, где, как я понял, находится фамильный склеп...

– Мне это известно, – сказала мадам Лекур, – он находится рядом с нашим...

– Если вы хотите побеседовать с Этьеном... – начал было Ланжевен, но тут же был остановлен Орхидеей:

– Нет. Ни за что на свете! Мне нечего сказать члену этой семьи, которая меня откровенно презирает и жестокость которой дошла до того, что ими был отвергнут мой дорогой Эдуард. Я предполагаю, впрочем, что это чувство у нас взаимное... Однако на церемонии я буду присутствовать, нравится это им или нет!

– Да, мы там будем! – подтвердила генеральша, беря под руку молодую женщину. – Пошли, теперь мы должны позаботиться о траурных платьях... Вот еще о чем я думаю: оставил ли Эдуард завещание?

– Да. Оно хранится у нотариуса, адрес которого я вам дам. На него наложен секвестр до окончания следствия, но вскоре арест будет снят с него. Вы, мадам, наследуете все его имущество, и, насколько я понял, речь идет о кругленькой сумме.

Обе женщины уже были на пороге, когда он окликнул их, мысленно называя себя дураком. Обаяние этой китаянки действовало на него безотказно, и так сильно, что он мог забыть такие серьезные вещи!

– Извините меня, но есть еще одна проблема, которую я хотел бы уладить до вашего отъезда.

– Какая, – прошептала Орхидея, широко открытые глаза которой уже наполнились тревогой.

– Пряжка императора Кьен Лонга... Если вы мне ее немедленно вернете, я улажу дело с музеем. Мы скажем, что вы намеревались только вернуть имущество, принадлежащее вашей стране.

– Это правда! – воскликнула молодая женщина высокомерно. – В этом доме находятся только вещи, украденные из наших дворцов или из дворцов микадо.

– Несомненно, но с нашей точки зрения и в современной ситуации, воровка – вы! Итак, или вы мне возвращаете драгоценность и на этом прекращаются все разговоры об этом, или я должен буду произвести обыск... и арестовать вас.

Орхидея поняла, что проиграла и не сможет вернуть своей старой императрице драгоценность, которая доставила бы ей столько радости. Ее возвращение к ней произойдет теперь при обстоятельствах более сложных. Генеральша наблюдала эту сцену, как завороженная. Орхидея достала из муфты небольшой шелковый сверток, в котором была завернута пряжка, и протянула ее комиссару.

– Я подозреваю, что должна благодарить вас?

– Понимаю, что это сделать трудно, но тем не менее вы должны... Я избавляю вас от крупных неприятностей...

Когда обе женщины покинули его кабинет, комиссар развернул сверток, достал драгоценность и некоторое время держал ее в руках. Действительно, прекрасная вещь! Она делает честь мастерству китайских ювелиров. И он с должным уважением положил ее на стол, рядом с вазой с цветами, намереваясь полюбоваться ею еще несколько часов. Позже он вернет вещь в музей. Полицейские тоже имеют право на счастливые мгновения!

Он все еще любовался драгоценностью, когда дежурный доложил ему о приходе Антуана Лорана...

На следующее утро около десяти часов Орхидея и мадам Лекур, покрытые ниспадающими до пят траурными вуалями, вошли в большую византийско-итальянского стиля церковь, шедевр архитектора Бальтара, где должна была состояться погребальная церемония. Распорядитель погребальной церемонии, в коротких панталонах, в шелковых чулках, в белом галстуке и просторной черной накидке, вышел им навстречу, поклонился и взял из рук молодой женщины большой букет сиреневых орхидей, которые генеральша настоятельно попросила возложить на гроб, когда его привезут. Он проводил их в первые ряды стульев и подставок для ног, расположенных справа от постамента, накрытого черным покрывалом, расшитым серебром. По бокам этого роскошного постамента, занимавшего центр нефа, стояли две огромные свечи.

Маньчжурская принцесса никогда не заходила в церковь, разве что для ее осмотра. Супруг, хорошо знавший, что обращение ее в его веру было чисто внешним, приглашал в церковь лишь когда речь шла о том, чтобы полюбоваться произведениями высокого искусства. Хотя церковь Святого Августина была приходом квартала, она никогда ее не посещала. Впрочем, она ей не понравилась. Здесь недоставало мрака китайских храмов, освещаемых только пламенем свечей и отсветом золотых статуй. Этот божий дом христиан со своими цветными витражами, пропускавшими свет, и богатым балдахином, воздвигнутым над главным алтарем, был похож на театральную декорацию. Большие черные с серебром полотнища, ниспадавшие с чугунных колонн, поддерживающих своды, ничего не добавляли убранству. В церкви почти никого не было, помимо зевак, заинтересованных пышным убранством погребальной церемонии от самого портика, что говорило о достатке покойного. Казалось, Этьен Бланшар стремился обставить все на широкую ногу, к глубокому сожалению молодой вдовы, знавшей вкусы мужа, который предпочел бы простоту. У нее было впечатление, что она находится в театре, еще сцена не освещена и не поднят занавес!.. Но это должно вот-вот произойти, причетник уже зажигал свечи...