Читать книгу "Мастер дороги - Владимир Аренев"

Последним, что запомнил Шахх, было искаженное злобой лицо новичка: задранная вверх губа, раздутые ноздри, изготовившееся к прыжку тело.

Потом пришла тьма.

* * *

– Как это случилось? – Священник был намного моложе Шахха, но держался самоуверенно, словно хозяин.

– В своем ответе новичок использовал слишком много незнакомых слов. Их это всегда пугает. Я пытался остановить…

Священник положил руку Шахху на плечо:

– Не волнуйтесь. Мы давно уже знали о нем. Со дня на день… Впрочем, не важно. Уясните главное: вы здесь ни при чем.

В аудитории было пусто и сумрачно, горели свечи. Уборщики проходились между рядами, выметая мусор. Еще двое драили пол, кафедру и первые ряды, хотя, конечно, все отмыть и не надеялись. Кто-то споткнулся и, выругавшись, отбросил в сторону сандалию с разорванными ремешками.

Пахло прелыми листьями и бойней.

– Светильники восстановят через пару-тройку дней. До тех пор… ну, я бы посоветовал вам отдохнуть. Группу мы расформируем, до начала сезона осталось всего ничего. Те из них, кто придет в следующем году, – («Кто уцелеет и придет в следующем году», – мысленно поправил его Шахх), – вряд ли вспомнят об этом, – священник неопределенно махнул рукой в сторону первых рядов.

– Его родителям уже…

– Он был сиротой, воспитывался в одной из книг’говорилен. И, видимо, нам придется как следует заняться ею… Впрочем, – оборвал он себя, – это уже не ваша забота. Вы свободны, занятник.

Шахх ушел.

Моросило, он плотнее надвинул на голову капюшон и зашагал по мостовой, стараясь не ступать по лужам. Прохожих почти не было, только один раз мимо него прошаркали, вяло покачивая головами, грибоносцы; оба – в алых плащах с символом Юггота. Шахх слышал, как они вдруг остановились и обменялись парой фраз, произнесенных так, словно рты у грибоносцев были забиты талым льдом. Задерживаться и вслушиваться он не стал. Быстро миновал площадь Ноденса Поверженного, квартал Резников и вышел на Горбатый мост. Отсюда открывался вид на южную часть города, и Шахх какое-то время стоял, глядя, как серое марево постепенно окутывает крыши домов; он пытался представить, каким был город тысячи лет назад, когда о Древних Хозяевах знали только из легенд и считали их не более чем выдумкой. «Когда»… Это подразумевало, что когда-то были времена другие – и свободная Земля, свободное человечество. Но если автор «Пнакотских манускриптов» хотя бы на полшага приблизился к истине, значит, Хозяева всегда владели Землей и всегда властвовали над людьми. Для того они людей и вывели.

Резкий порыв ветра сорвал капюшон с Шахха, но тот не стал его снова надевать, лишь провел ладонью по бритой голове. На лбу были вытатуированы иероглифы, которые означали то же, что и буквы с ржавым оттенком – там, на кафедре, в Воспиталище младых. Тавро, метка Госпожи. Никто из Хозяев не смеет прикоснуться к Ее собственности, если не желает иметь дело с Ее прислужниками или же с Нею Самой.

Воспиталище отсюда было не разглядеть, но Шахху отчетливо вспомнился причудливый росчерк над центральным входом; те же иероглифы, но много большего размера. Даже в самой темной ночи они были заметны – ибо чернее любой природной черноты.

Когда приближался очередной сезон, они начинали пульсировать. И тогда младые становились раздраженнее и злее: в глубине души они догадывались, что их ждет, хотя мало кто из них позволял себе задумываться. Именно это погубило новичка: не заумные слова, но то, что он сказал им правду.

Когда-нибудь, подумал Шахх, он сам тоже скажет им правду. Не этим, конечно, – другим, которые придут через год, два, десять. Когда-нибудь он наберется мужества и скажет… сломается, потеряв всякую надежду, – и скажет.

А до тех пор – будет послушно выполнять то, чего от него ждут: вкладывать в их головы хотя бы крохи от добытых человечеством знаний. Пытаться сделать из них людей.

Он и сам не знал – в безумной надежде или же во имя служения Черной Козлице, Матери Лесов.

– Йа! – прошептал он одними губами, падая на колени и касаясь лбом мокрых камней. – Йа!

Это было выше его – внезапно нахлынувшее истовое, рабское поклонение. Это было в нем.

– Йа, Шуб-Ниггурат!

В небе громыхнуло, молния, похожая на щель, рассекла мир напополам.

– Йа! К тебе, Всемогущая и Чернозракая, Пронзающая и Очищающая, возношу свои молитвы!..

Капли барабанили по камням и спине, по крышам и руинам, по куполу Воспиталища и по алтарям. Шахх улыбался. Когда Матерь Лесов придет за очередным легионом младых, она будет довольна, о да! Как и прочие Древние Хозяева, она любит повиновение и любит живую плоть. Она заботится о своих чадах. Она велика и всемогуща, награждает верных и карает помысливших дерзкое.

Кое-кто недалекий мог бы задаться вопросом: зачем же тогда Рогатая желает, чтобы младые учились? А ведь ответ был очевиден: затем, что умные люди – вкуснее!

Шахх, до сих пор не позабывший, какой сладкой была плоть его наставника, знал это наверняка.

Примечание автора

Как и большинство мальчишек, я в детстве зачитывался фантастикой, но многие классические вещи до нас по понятным причинам попросту не доходили. Уже после того как Советский Союз распался, в Киев хлынул целый вал книг. Издавали все, издавали всё. Походы на книжный рынок стали важным ритуалом, тем более увлекательным, что ты никогда не знал, какую именно книгу привезут. И вот среди томиков знаменитой желтой серии «Северо-Запада» и «кэдменовского» Кинга мне попался на глаза «Локон медузы». Кто такой Лавкрафт, я не знал – а предисловие скорее сбивало с толку, чем помогало в этом разобраться. Но рассказы были хороши, некоторые – до дрожи! Опять же, в девяностые вся эта чертовщина воспринималась куда как живей, ее появление совпало с пиком популярности уфологии, криптозоологии и прочих дисциплин, сомнительных с точки зрения точной науки.

Лавкрафту повезло: у нас он стал популярен, пусть и с сильным запозданием. И в то же время Лавкрафт потерпел фиаско: если в других странах лавкрафтиана – мощное, богатое талантами направление в фантастике, то Украина и Россия в этом плане ничем особенным похвалиться не могут. А главное: зачастую в трибьютах и подражаниях все сводится к методу, которым активно пользовался Дерлетт. Лавкрафтовские сюжеты разбирают до формул, а потом по этим формулам пишут свои – однако идеи Г.Ф.Л.-а при этом остаются за бортом.

Мне хотелось сыграть в совершенно другую игру и отправиться по другому маршруту. Не повторять сюжетную формулу, но, оставаясь в рамках выдуманной им вселенной, попытаться воссоздать дух рассказов Лавкрафта. Получилось или нет – решать вам.

…и обратно

Зачет для избранного

Посвящается моим студентам

Дело шло к тому, что Алику вот-вот дадут пинка под зад, не помогли ни звонок маминой знакомой, ни предложение «как-нибудь отработать». Культуролог уперся рогом: учи и все. Идейный, коз-зел! Алик учить не мог, если пытался запомнить хоть какие имена-даты – засыпал. И снились ему кошмары: бородатые хрычи в монашеских балахонах, алтари, забрызганные кровью, ступенчатые пирамиды, нараспев произносимые слова. Муть, короче!