Читать книгу "Руны грома - Тимур Рымжанов"

— Надо переждать. Я займусь костром и обустрою убежище, а ты, Савелий, разведай окрест все тропки и подходы. Подстрели что-нибудь на обед. Крупного зверя не бери, зайца или утку в самый раз будет. Да смотри, оглядись как следует.

— Сделаю, — ответил стрелок и бесшумно спустился в пологую низину под трухлявые стволы бурелома и валежника, поросшего густым мхом. Уже через десяток метров его невозможно было заметить на фоне леса, так что я успокоился и стал готовить стоянку.

Набрав тонких веток, я накинул их на корни поваленного дуба и земляной выступ с другой стороны. Поверх веток накидал еловый лапник, прикрыл, как черепицей, кусками дубовой коры и накрыл все это лоскутами мха. В образовавшемся укрытии выкопал небольшую ямку, вокруг обложил все тем же лапником. Зря старался. Пока возился с укрытием, дождь почти кончился и в разрывах между облаков проглянуло солнце. Серый и сумрачный лес стал более контрастным, тени — резкими, а мгновенно поднявшийся от земли молочно-белый густой туман скрыл и без того частый подлесок. В крохотном ручейке под кургузой кочкой нашел с десяток довольно крупных булыжников, которыми я обложил место для будущего костра. Придется постараться, чтобы найти сухих дров, но даже если костер будет дымить, это не должно выдать нашей позиции. Дым смешается с туманом и практически растворится. Не были бы мы промокшие до нитки, я бы непременно устроил привал на дереве, но сейчас нужно согреться, просушить вещи и поспать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ольга вышла во двор и внимательно и настороженно огляделась по сторонам. Наморщив лоб и насупив брови, явно недовольная тем, что ее подняли в такой ранний час, она нехотя спустилась с крыльца. Следом за ней вышагивал рослый стражник из новгородской дружины и ее попутчик Сурт. Селянин Прохор, что провез нас через весь город на княжий двор в возу под сеном, получил четкие указания насчет того, что ему говорить и кого звать для разговора.

Рослый стражник за спиной Ольги бормотал что-то невнятное, толмач пытался пересказать хозяйке суть его бормотания, но Ольга все равно не понимала, о чем идет речь.

— Госпожа спрашивает, что за воз сена, — обратился Сурт к селянину.

— Прохор я, по указанию стрелка Савелия, для воеводы Скосаря Чернорука воз сена, что он велел доставить на княжий двор незамедлительно. Савелий, — старик еще раз выделил это имя, — сказал, что вы, боярыня, дадите мне полную гривну, если я передам вам вот это.

— Не многовато ли гривну за воз прелого сена? — тут же встрепенулся парнишка-переводчик.

— Так велено было, — не оставляя повода для пререканий, закончил старик.

Сказав это, сутулый дед протянул ведьме мой пояс с подсумком и пустыми ножнами. При этом дед ощерил рот беззубой улыбкой, от которой ведьма еще больше нахмурилась. Селянин терпеливо ждал. Ольге потребовалось больше минуты, чтобы наконец сообразить, что происходит. Она уже потянулась за кошельком, чтобы заплатить старику, как стражник отвлекся на какой-то оклик у ворот и отошел в сторону. Я выскользнул из-под прелого сена и, только мельком взглянув на Ольгу, пробежал в скотник. Савелий так же быстро проследовал за мной. Ольга тут же расслабилась и даже выпрямилась с облегчением. Быстро оплатив услуги старика, она отдала распоряжение дворовым людям заняться сеном, а сама отправила изумленного парнишку-переводчика обратно. Войдя в скотник, Ольга тут же подбежала ко мне и крепко обняла за плечи, не обращая внимания на грязь, налипшую на маскхалате.

— Черт тебя дери, Артур! Что за выходки! — прошипела ведьма, тут же немного отстранилась и легонько стукнула меня в грудь ладонью. — Тут такое творится! Скосарь со стрелками изловили Якова да чуть на кол не посадили, кабы не люди на улице, чем бы обернулся самосуд, даже не знаю. Александр за него вступился, а когда явились немецкие рыцари, велел ловчего своего в колодки…

— Рыцари явились за меня выкуп требовать?

— Сначала хотели тебя обменять на пленных. Александр после этих слов сатанинским хохотом завелся, как одержимый, говорит немцам, отдайте мне все Псковские земли, золотую казну вашу, вот тогда, сказывал, возьму назад князя-колдуна. Немцы от таких слов чуть не окаменели.

— Хорошо я его обучил. Все правильно сделал.

— А через два дня явился какой-то барон с епископом. Оба мрачней тучи. Выслушав своего посыльного, дали согласие уйти из Псковской земли и более его не тревожить. Просили только стяг какой-то вернуть.

— Мне важно узнать одно, замешан ли сам Невский в этой грязной истории, или это только Яшкина инициатива.

— Нет, князь тут ни при чем. Он собрался было, чтоб тебя вызволить, дружину поднимать, да только повременил, переговорщики прежде пожаловали. Да и братья, и Чернорук чуть переворот не устроили, еле удержала отморозков.

— Этим оторвам только дай волю, что хошь перевернут. Что ж, хорошо, если все так. За флаг рыцарский с немцами еще поторгуемся, выходит, очень уж удачно я его прихватил. Но это позже, мы вымотались, как черти, нам бы в баньку да переодеться.

Ольга согласно кивнула, но почему-то не поторопилась отпустить меня и заняться распоряжениями. Все смотрела в глаза, теребя на мне мокрую одежду.

К полудню в доме князя поднялась такая суета, что я даже пожалел, что объявился открыто. Следовало, как и планировал изначально, до самого крайнего момента оставаться инкогнито. Но не захотелось. Узнав о том, что Александр не причастен ко всей этой чехарде с выкупом и пленом, я тут же расслабился и решил не тянуть с отдыхом. За четыре дня, что продирались через лес, я так вымотался, что мне было уже наплевать на дешевые и эффектные фокусы. Хотелось быстрей разобраться с этим делом и отправиться дальше. Тем не менее на встречу Александра с посланниками Ливонского ордена я все же пожаловал.

Невский встретил послов у крыльца, не потрудившись даже пригласить в дом. Сам князь стоял на украденном мной флаге, испачкав белое полотнище дворовой грязью со своих сапог. Увидев это, не знакомый мне командор ордена в дорогущих и пышных доспехах и желчный старикашка, епископ, аж побагровели от злости. Единственным среди послов, кого я знал, был рыцарь Дитрих Инсбрукский. Этот молодой вояка выглядел униженным и оскорбленным, еще до того как стал свидетелем глумления Александра над их святыней.

— Вы явились в мои земли! — громко заявил Невский, глядя на визитеров сверху вниз. — Тайно! Жгли поселения, убивали моих подданных. Грязным подкупом и ложью выманили моего друга и учителя в западню, где пленили его! А еще пришли сюда, осмелясь требовать обмена на своих дворян, захваченных мной в честной битве! — В голосе Александра чувствовались властность и праведный гнев. Его слова звучали как хорошая, каленая сталь. В этой ситуации он имел право чувствовать себя оскорбленным и поступать с послами так, как ему вздумается. Мое возвращение дало ему дополнительный козырь в этой политической игре.

— Терра Мариана, Ливонская земля. Освящена святой римской церковью, и всякое действие, совершенное с этой земли, есть не что иное, как битва с ненавистной ересью. Я инквизитор святой римской церкви, Конрад Бременский, заявляю, что в битве против ордена, ты, новгородский князь, использовал злое колдовство! И колдун, которого ты называешь своим мастером, должен предстать перед судом инквизиции! Рыцари ордена выполняли волю церкви, которой присягали на верность.