Читать книгу "Злолушка. Или сестрицы – тоже люди - Кира Шеина"

воспоминаний, которые могли подарить ей тепло. Я точно знала, какие «сокровища» положу внутрь шкатулки.

Всю ночь я выбирала фотографии, один только взгляд на которые мог бы подарить маме улыбку и окунуть в теплые моменты прошлого. Я нашла кучу снимков нас, ее с друзьями, с бабушкой, которая умерла несколько лет назад, с ее однокурсниками, коллегами по работе, и… с Ритой и Андреем. Мне было тяжело переступить через себя. Положить снимки с Березиными в шкатулку, означало окончательно и бесповоротно признать их важной и неотъемлемой частью маминого счастья.

С трудом разобравшись в какой-то заумной программе, я создавала коллажи и различные рамки на фотографиях, набрасывала на них фильтры. Заснув примерно в три часа ночи, я подскочила от будильника в шесть, чтобы тихо выбраться из квартиры и броситься к круглосуточной маленькой типографии неподалеку от нашего дома. Потратив на распечатку фотографий еще полчаса, я залетела в цветочный и с радостью заметила примостившийся в углу уже готовый букет крупных ромашек. Мама их просто обожала.

Вернувшись домой, я уже слышала, как на кухне гремит посуда – значит мама проснулась. Очень хотелось, чтобы Андрей с Ритой еще спали.

Фотографии, сверкая глянцем, заняли свое место в шкатулке. Я крепко закрыла ее, взяла в дрожащую руку, а в другой сжала букет без какой-либо обертки. Всегда казалось, что цветы без «фантика» выглядят как-то искреннее, что ли.

Мама возилась у плиты, помешивая в кастрюле закипающую кашу. Шумел чайник, мама что-то тихо то ли бормотала, то ли напевала под нос. По кухне разносился сладкий аромат персикового варенья, которое она только что выложила из банки в вазочку и поставила на стол. Запах каши уже начинал побеждать персиковый, и к горлу подступил комок, не то от голода, не то от щемящего ощущения домашнего уюта.

– Мама…

Она обернулась и едва заметно улыбнулась, увидев цветы. Шкатулку я пока держала за спиной.

– Доброе утро, – это были едва ли не первые ее слова с тех пор, как мы поругались.

Я упрямо сжала губы, сдерживая подкатившие к горлу слезы.

– Мам, выключи кашу, пожалуйста, – как-то жалобно проговорила я. – Я поговорить хочу…

Мама послушно выключила конфорку и развернулась ко мне. По ее сияющим глазам я уже видела, что она на меня совсем не сердится. И вообще, ждала этого разговора ничуть не меньше меня. Я тяжело вздохнула и неловко вытянула руку с букетом.

– Это тебе!

Мама приняла цветы и улыбнулась уголками губ. Было раннее утро, а она уже успела нанести легкий макияж и уложить кудрявые волосы в аккуратную прическу. Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, пока мама наливала в хрустальную вазу воду и заботливо опускала туда ромашки.

– Спасибо.

Она было повернулась обратно к плите, но я схватила ее за руку и развернула к себе.

– Мам, – прошептала тихо, – тут вот еще…

Шкатулка маму поразила. Она долго рассматривала ее в моих руках, прежде чем забрать и понимающе нахмуриться, узнавая вещь из антикварной лавки.

– Я заработала! – воскликнула, предупреждая ее вопрос. – Мам, ты открой, пожалуйста.

Присев на угловой кухонный диванчик она щелкнула крохотным замком и заглянула внутрь. Пока перебирала пальцами снимки, широко улыбалась и едва сдерживала слезы. Я же не выдержала и позорно хлюпнула носом.

– С днем рождения тебя, – тихо прошептала я, присаживаясь рядом и крепко обнимая ее за шею. – Прости меня, пожалуйста, я тебя очень люблю.

Она обнимала меня в ответ, а я ощущала, как с души падает огромный камень.

– Спасибо, доченька, – гладила меня по спине мама, – спасибо, родная.

Я наконец отстранилась от нее, громко хлюпая и растирая слезы ладонями по щекам. Говорить приходилось полушепотом, чтобы не разбудить раньше времени Риту и Андрея.

– Мам… Ты прости меня. Я правда-правда очень хочу, чтобы ты была счастлива! И Андрей мне очень нравится! Он тебя очень любит! И вы такая пара прекрасная! Мам, – я захлебывалась в собственных словах и чувствовала, как от ее теплого взгляда по телу разливается нежность, – честное слово, я не специально все это делала! И Рита… Рита тоже тебя любит. А я… наверное, я и правда веду себя как глупый подросток и просто ревную.

Последнее было сказать особенно сложно. Я стыдливо опустила взгляд на вазочку с вареньем. Пальцами вцепилась в мягкую обивку дивана и ждала, что мама мне ответит.

– Ты не глупый подросток, Кира, – мягко улыбнулась она, – ты очень искренняя девушка. Ты слишком эмоционально реагируешь, и не успеваешь сама понять и отличить свои настоящие мысли. А когда понимаешь, то бывает уже поздно.

Я подняла на маму заплаканные глаза, а она все так же улыбалась и ласково гладила меня по голове.

– Девочка моя, я знаю, что ты желаешь мне счастья. И ты меня прости, что я наговорила тебе тогда всяких глупостей. Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы не случилось, ты самый близкий и родной мне человечек. Слышишь, Кирюш? Я очень тебя люблю.

– И я тебя люблю, – снова бросилась я на шею маме. – Сильно-сильно! И ты права, как всегда, во всем права!

Так мы и сидели еще полчаса, позабыв про кашу и про остывший чайник, и вообще про все на свете. Мама одной рукой обнимала меня за плечи, а другой перебирала снимки. Кажется, мы даже забыли про то, что в соседних комнатах спят Андрей с Ритой, смеясь над очередной забавной фотографией и вспоминая связанную с ней историю.

Я не сразу поняла, что на кухне мы уже не одни. Сначала только почувствовала сильный цветочный аромат и только потом развернулась к дверному проему, замечая там широко улыбающегося Андрея с огромным букетом цветов. Отчим тоже встал раньше и, пока мы болтали, успел посетить цветочный.

Пока Андрей и Рита, поздравляли маму, я быстро вернулась к каше, стараясь не смотреть за спину. В первую очередь было очень стыдно за себя, а за счастливо смеющуюся маму сердце радовалось и готово было петь.

– Давайте пить чай, – я наконец пересилила себя и повернулась, широко улыбаясь всем присутствующим.

Андрей, увидев на моем лице улыбку, с облегчением выдохнул.

– Рита купила тортик, – произнес он, подошел и ласково взъерошил мне волосы. – Садись, Кир, я сделаю нам кофе. Или тебе горячий шоколад?

Было приятно, что отчим знал о моем пристрастии. Настроение поднялось еще выше, и я села за стол рядом с мамой. Перед нами сияющая Рита тут же поставила торт. Открыла крышку и радостно добавила:

– Шоколадный! Как вы любите.

Я смотрела на это чудо кулинарного мастерства и понимала, что