Читать книгу "Анатомия бабника - Синди Мэдсен"

помогло охладить ярость, раздражение и тревога остались. Мама сказала, что даст мне время обдумать ее просьбу. Она надеялась, я пойму насколько это для нее важно и что буду там в ее большой день.

И плевать на мое мнение, что, в конце концов, эта затея обернется трагедией. На этот раз меня не будет рядом, чтобы подбирать разбитые кусочки. Неоднократно я думал, что придется забыть о школе и хоккее, и следить за тем, чтобы она снова не начала пить. Но я не могу вернуться. Я погрязну в драме. Возможно, меня посадят за драку. Моя жизнь пойдет под откос вместе с ее.

В какой-то момент она должна повзрослеть, даже если ее поступки доказывают, что этого не произойдет.

Чем беспорядочнее становились мои мысли, тем сильнее становилось мое беспокойство. Мне нужно было отвлечься. И блондинка, которая цитировала «Звездные войны» и смеялась так, что казалось, все будет хорошо, прекрасно для этого подходила.

Вместо того чтобы ждать следующей игры или удачи, я решил взять все в свои руки. Я подвез ее вчера вечером и знал, где она живет. Поэтому я принял решение: после душа поехал к ней.

Поднимаясь на второй этаж, я чувствовал прохладу в воздухе — признак надвигающейся метели. Готов поспорить, завтра Бостон проснется в снегу.

Чувство вины накрыло меня, и я остановился. Больше никаких споров. Тот, что существует, уже съедает меня изнутри.

Я заколебался возле первой двери, не помню, за этой скрылась Уитни или за следующей. Я присмотрелся ко второй и, решив, что это она, постучал.

Минуту спустя, Уитни открыла дверь, и я мысленно дал себе пять за удачную попытку и широко улыбнулся.

— Привет.

Она нахмурила брови.

— Что ты здесь делаешь?

Я надеялся на менее холодный прием. После вчерашнего вечера, я решил, мы уже прошли этот этап, но, видимо, ошибся. Теперь, в мыслях был Дейн, который трепался о том, как она была к нему дружелюбна. Я тут же почувствовал укол ревности. Внезапно мне захотелось протиснуться в дверь и посмотреть, нет ли у нее парня. Знаю, это безумие.

— Просто захотел заглянуть. Подумал, мы могли бы сходить куда-нибудь перекусить, — я еще раз улыбнулся, но она продолжала хмуриться. На ней не было очков и, несмотря на угрюмость и усталость в глазах, глубина открытых голубых глаза меня так и манила.

— Я тут… занимаюсь кое-чем, — сказала она, поглядывая назад. Я старался оставаться приклеенным к бетонному полу. — И я только что заказала пиццу.

Я вытянул шею, чтобы заглянуть внутрь, боясь утратить контроль, если она окажется там не одна. Единственное, что я мог увидеть, был диван и кофейный столик, заваленный стопками газет.

Она уперлась руками мне в грудь, оттолкнувшись от входа.

— Просто… дай мне минутку.

Прежде чем я успел сказать: «Конечно», она закрыла дверь прямо перед моим носом. Я сунул руки в карманы и расправил плечи, чтобы защититься от холода. К несчастью для меня моя куртка была в машине, но я зашел слишком далеко, чтобы возвращаться за ней.

Наконец, дверь снова отворилась.

— Дело вот в чем. У меня был тяжелый день, и я просто хочу расслабиться и посмотреть передачу, которую ждала дольше, чем могу признать. Поэтому ты можешь зайти, если, во-первых, не будешь смеяться над тем, что я смотрю и, во-вторых, заплатишь за пиццу, — Уитни скрестила руки и вздрогнула, будто это движение далось ей с трудом. — Таковы мои условия.

— Я согласен со вторым, но тебе лучше заказать вторую пиццу. А что касается передачи, я сделаю все возможное, — будь моя воля, мы бы все равно долго ее не смотрели. Я шел медленно и ждал своего часа, но в последние несколько дней я много думал о том, чтобы поцеловать ее. Пришло время сделать первый шаг, прежде чем я, и вправду, не окажусь во френдзоне. Если попадешь туда, вряд ли уже выберешься обратно.

Не то, чтобы у меня был большой опыт в этом вопросе. Не часто я оказывался в подобных ситуациях, еще со времен старших классов. Но видел достаточно, чтобы знать, как это случается.

Теперь, оказавшись в квартире, я заметил, что несколько прядей волос Уитни выпали из пучка. Узел на голове был свободнее и неряшливее, чем обычно. Это придавало ей мягкий и расслабленный вид, даже если выглядела она уставшей.

С дивана убрали газеты, но взгляд Уитни метался по комнате, будто она прятала парня и была уверена, что я найду его. Затем она подняла руку и потерла шею.

Я легонько положил руки ей на плечи.

— Выглядишь уставшей, — я подумал о том, чтобы сделать ей массаж, но скорее всего она решит, что я извращенец, во всяком случае, если я сделаю это без разрешения. — Знаешь, я мог бы помочь с этим.

Ее мышцы напряглись еще больше, и я понял, что прозвучало это как подкат, хотя у меня и в мыслях не было ничего подобного.

— Не в том смысле, о чем ты подумала, — я нежно сжал ей плечи. — Я имел ввиду массаж, чтобы убрать напряжение в шее и плечах. Это мое второе призвание, после впечатывания парней в лед. Но, уверен, тебе покажется это таким же расслабляющим, как и мне.

Теперь все, о чем я мог думать, это секс и ее мягкая кожа подо мной. Это был бы убийственный способ снять стресс.

— Я в порядке, — сказала она, а затем повернула шею, издав громкий треск.

Я посмотрел на нее, давая понять, что все слышал, но она проигнорировала это и схватила телефон.

— Мне нужно добавить еще одну пиццу к заказу. Есть какие-то конкретные пожелания?

Я попросил большую королевскую пиццу. Она сделала звонок, и мы уселись на диван.

— Так, о чем твоя передача? — спросил я, махнув головой в сторону экрана телевизора.

— Это документальный фильм о собаках, которых бросили или подвергли жестокому обращению. Они находятся в тюрьме, где заключенные заботятся о них. Это как реабилитация и для собак, и для заключенных.

— Звучит круто.

— Вон тот парень… — она показала на мужчину в бейсболке, который говорил что-то в камеру, пока гладил черного лабрадора, — …спасает обиженных и брошенных собак, над которыми издевались. Я смотрю эту программу всего минут десять, но уже влюбилась в него.

— Значит, секрет завоевания твоего сердца кроется в том, чтобы спасти собаку?

Она медленно взглянула на меня, в ее глазах мелькнуло недоверие.

— Вообще-то он спас больше тысячи, — в голосе явно слышалось восхищение, за которым скрывался вызов.

— Что ж, мне есть к чему стремиться, — по