Читать книгу "Танец Грехов - Павел Калашников"

руки, какого-то человека. Одет тот был в чёрные одежды, каких Бушуй раньше не видел. На спине пленного блестели два клинка выложенные, скрещённые между собой, на перекрестии которых образовывалось всевидящее око. На голове незнакомца болтался мешок, а руки его были связаны крепкой верёвкой.

— Тишины! — взревел Бык и всё буйное празднество утихло в мгновение. — Я, Бык, сын Храбра, хочу сказать вам, дети истинных богов, что наши добрые богатыри давеча взяли пленника!

Ноги человека в чёрном подкосил мощный удар конвоирующего, и пленник преклонил колени.

— Твоё имя, иноверец? — Бык рывком сдёрнул балахон с головы незнакомца. За ним показалось молодое, худощавое лицо, обезображенное ожогами и шрамами. Белые, как снег волосы взлохматились в разные стороны.

— Иди ты в жопу, кусок говна… — Удар под дых заткнул пленного.

— Ещё одно брошенное слово и ты прямо сейчас отправишься в Царство Льда. Твоё имя?

— У меня нет имени, — почти что невнятно пробормотал пленник. Удары конвоирующих развязали ему язык. — Есть номер… только номер… Сто… двадцать третий…

Бык громко и надменно рассмеялся, а его многочисленная публика подхватила.

— Вы видите, братья и сёстры? Обитатели каменных пустынь даже не имеют собственных имён! Какой позор… — Вождь махнул двум амбалам, держащим пленного и те подняли его со снега. — Скажи мне, сто двадцать третий, за что ты сражаешься и за кого ты сражаешься?

Беловолосый пленник промолчал, но несколько мощных оплеух привели его в чувство.

— Деньги… — выдавил он из себя. — Статус… Безопасность…

Толпа рассмеялась ещё громче. Только Вторак оставался мрачным и спокойным.

— Что же, ратующий за деньги, взмолись своим богам и попроси у них пощады! — Бык отстегнул огромный топор с пояса, больше напоминающий оружие древних воинов. Лезвие, острое, как бритва, рукоять, выточенная из тёмного дуба, на которой узорами вырезали лики духов, сплетающихся воедино. Вождь прислонил боевой топор к шее пленного. Тонкая струйка крови, обнажась, сбежала по его телу.

— Что вам от меня надо?

— Сегодня ты станешь жертвой, которую мы принесём богу Льда и Северных Ветров — Карачуну!

Бык ткнул топором в сторону алтарного камня, перед идолом древнего бога. Амбалы, кротко усмехнувшись, поволокли беловолосого пленника с собой.

— Тебя избрали умереть… Чёрная птица выбрала тебя!

— Выбрала! — вторила толпа. — Выбрала!

— Вторак, а… что сейчас будет?

Старик положил руку мальчику на плечо.

— Мы убьём этого человека, подобно тем ягнятам, Бушуй. Пойдём, ты, как сын вождя, должен это видеть. — Пусть боль терзала душу старика, но он знал, что так будет правильно. Иначе, из мальчика вырастет слабый вождь, а слабый вождь умертвит их и без того несчастное племя.

Когда пленника уложили на камень и связали его руки и ноги и разорвали одежды на груди, заворошил снег. Людям это понравилось — видимо, Карачун рад своей жертве.

Костры горели высоко как никогда. Шесть буйный фонтанов пламени лизали огненными языками небо, освящая капище.

Бушуй смотрел на всё это и старался не заплакать. Он ведь мужчина, будущий вождь, а слёзы — это женское дело!

«Я буду сильным! Самым сильным вождём!»

И тут, словно слыша его мысли, отец широким жестом руки подозвал сына к себе. Старый волхв, нехотя отпустил его из рук.

— Братья и сёстры мои! — зычно прогремел Бык, стянув медвежью морду со своей головы. Ветер раздувал длинные, толстые локоны чёрных волос. — Это мой сын — Бушуй! Он, согласно всем нашим обычаям, займёт моё место, когда боги призовут меня к себе!

— Бушуй! — в радостных криках отозвалась толпа. — Сын Быка!

— И сегодня, он лишит жизни этого обитателя каменных лесов! И будет эта славная жертва Карачуну!

— Славная жертва! — отозвалась толпа. — Славная!

Старик Вторак невольно сжал посох, когда Бык вручил Бушую жертвенный клинок. Рукоять этого таинственного, древнего ножа оплела чёрное, острое, как клык дракона, лезвие. Ходили слухи, что этот клинок был дарован тысячелетия назад Чернобогом и каждая отнятая, с помощью этого кинжала жизнь, переходила во владение к палачу. Ходили слухи, что именно так можно было обрести бессмертие.

Все умолкли. Снег ворошил всё сильнее, а шипение костров только усиливалось. Дул северный, пробирающий до костей ветер. Казалось, всё умерло.

Бушуй неуверенно взял протянутый его отцом клинок. Ощутив холодное дерево на своих пальцах, он вздрогнул. Будто бы тысячи душ, заточённых в этом кинжале, просили помощи. Чёрное, как густая тьма, лезвие, скалилось.

Мальчик знал, что должен поднести клинок к сердцу жертвы и со всей силы вонзить его. А после вычертить круг и, несмотря на отвращение, вырвать сердце и со смирением положить на алтарь. Тогда старцы и старухи воспоют древние песни, а он перестанет быть ребёнком. Много-много лет назад то же самое сделал его отец, став мужчиной. Теперь, этот рубеж придётся переступить и ему.

— Мальчик… не надо, слышишь? — забормотал пленник, видя, как кинжал вырастает над ним. — Я ведь… ничего тебе не сделал! Ниче…

— Заткнись, жертва, — прогремел голос отца. — Прими свою смерть достойно. И молись своим мнимым богам!

Беловолосый попытался проглотить страх. Он