Читать книгу "Не кричи: «Волки!» - Фарли Моуэт"

оленей.

Теперь карибу по-настоящему забеспокоились. Почти сплошная живая масса распалась на небольшие табунки, которые галопом помчались в разные стороны. Группа за группой уходила в сторону, а волки даже не пытались этому воспрепятствовать. Как только преследователи проскакивали мимо какого-нибудь табунка, карибу останавливались и выжидали момент, чтобы возобновить прерванный бег на юг.

Я начал понимать замысел волков. Они сконцентрировали все свое внимание на небольшом стаде, состоящем из десятка важенок и семи однолеток. Любая попытка стада свернуть влево или вправо немедленно пресекалась. Олени вскоре вынуждены были отказаться от маневрирования и положились на свою быстроту, стремясь уйти от преследователей на прямой.

И это им, очевидно, удалось бы, но, когда они пронеслись мимо ивняка, что рос в конце гряды, с фланга ударили волки.

Из-за дальности расстояния не все удалось разобрать, но я разглядел Георга, который гнался за важенкой с двумя телятами. Вот он настиг их и вдруг свернул в сторону. За оленями, словно серые пули, летели двое волчат. Они кинулись за ближайшим олененком, но тот начал быстро увертываться. Один из волчат, стремясь срезать угол, поскользнулся и покатился кубарем, но тут же вскочил и продолжил погоню.

Остальные волчата замешкались между оленями, и я не понял, что там произошло; когда же стадо во весь карьер помчалось дальше, волчата неслись за ним по пятам, но не выдержали темпа и отстали.

Отбившийся от стада олененок тоже начал уходить от погони. Все четыре волчонка продолжали бежать изо всех сил, хотя догнать оленей уже не было ни малейшего шанса.

Ну а что же взрослые волки? Когда я обернулся и навел бинокль, то увидел Георга – он стоял на том же месте, где я видел его в последний раз; медленно поводя хвостом, он следил за охотой. Тем временем остальные волки поднялись на гряду. Альберт и Незнакомец тут же улеглись, но Ангелина продолжала наблюдать за бегущими оленями.

Волчата вернулись только через полчаса. Они так устали, что едва взобрались на гребень к старшим, которые теперь лежали спокойно и отдыхали. Волчата, тяжело дыша, плюхнулись рядом, но никто из взрослых не обратил на них ни малейшего внимания.

На сегодня занятия в школе были окончены.

22

Скатология

Сентябрь сменился октябрем, морозные ночи сковали болота, покрыли льдом озера, но я с удовольствием проводил все время в поле, продолжая вести псевдоволчий образ жизни. Однако мне не хватало свободы волков – меня призывали в избушку Майка будни исследовательской работы. Увы, следуя теории (моей собственной, но не моих работодателей), что все время нужно посвятить наблюдениям за живыми волками, я пренебрег бесчисленными побочными исследованиями, предписанными Оттавой. Теперь, когда времени оставалось в обрез, я почувствовал, что должен (хотя бы для проформы) как-то угодить начальству.

Помимо непосредственных заданий мне вменялось в обязанность проводить ботанические наблюдения: во-первых, собрать гербарий местной флоры; во-вторых, исследовать плотность растительного покрова и определить процентное отношение входящих в него различных растений и, в-третьих, произвести качественный анализ их состава и питательной ценности (с точки зрения оленей).

Времени на все это не осталось, и в качестве компромисса я взялся за исследования плотности покрова.

Обычно для этого пользуются кругом Раункиера – инструментом, придуманным не иначе как самим дьяволом. С виду это невинная вещица, обыкновенный металлический обруч; но на деле это дьявольский механизм, предназначенный сводить с ума нормальных людей. Пользуются им так: нужно встать на открытом участке болота, закрыть глаза, повернуться несколько раз, словно волчок, и бросить круг как можно дальше. Вся эта сложная процедура, якобы обеспечивающая бросок наугад, на самом деле неизбежно приводила к тому, что я каждый раз терял круг и тратил уйму времени на его поиски. Но это еще полбеды.

Настоящая беда начиналась, как только он отыскивался. Я, видите ли, должен был собрать все, даже самые крошечные растения, попавшие в пределы этого заколдованного круга, определить, что это за растения, установить количество видов, а затем подсчитать общее число отдельных растений каждого вида.

Кажется, просто? Отнюдь. Все растения в Бесплодных землях мелкие, иногда почти микроскопические. Первая же попытка стоила мне доброй половины дня, сильного перенапряжения зрения и приступа люмбаго – вот что случается, когда просидишь много часов, скорчившись над обручем и выщипывая микроскопические росточки пинцетом, как чокнутый кролик.

На первых порах мне удалось отговорить Утека от намерения сопровождать меня в эти экспедиции – я просто был бессилен объяснить ему цель проводимых работ. Тем не менее на третий день моих мучений он внезапно появился на ближайшей гряде и радостно устремился ко мне. Я приветствовал его весьма сухо – сердечность не входит в число моих добродетелей – и, с трудом выпрямившись, произвел очередной бросок. Эскимос наблюдал за мной с большим интересом. Но я устал, был расстроен, выбился из сил, и поэтому круг отлетел недалеко.

– Швианак! Плоховато, – пренебрежительно заметил Утек.

– Черт возьми! – вспылил я. – Посмотрим, сможешь ли ты кинуть лучше.

Видимо, мой ангел-хранитель подсказал мне этот спасительный вызов. Утек снисходительно усмехнулся, сбегал за обручем, поднял его, затем отвел руку, словно метатель диска, и бросил. Круг взлетел, подобно вспугнутой куропатке, сверкнул в лучах солнца, достигнув вершины своей траектории, плавно опустился над ближайшим тундровым озерком, почти без всплеска врезался в воду и навсегда исчез.

Утек был сражен неудачей. Лицо его вытянулось, он ждал взрыва моего гнева. Бьюсь об заклад, добрый малый так и не понял, почему я заключил его в объятия и принялся весело отплясывать с ним джигу. Затем мы вернулись в избушку и вдвоем распили последнюю драгоценную бутылку «волчьего сока». Но, несомненно, этот случай укрепил Утека в убеждении, что пути белого человека поистине неисповедимы.

После того как с изучением флоры было невольно покончено, передо мной встала следующая неприятная задача – завершить исследования волчьих экскрементов.

Поскольку в Оттаве скатологии придавали исключительно важное значение, мне было предписано уделить часть времени на сбор и анализ волчьего кала. Не скажу, чтобы я был поглощен этим занятием, но, бродя по тундре, я при случае не оставлял помет без внимания. С помощью длинных хирургических щипцов я собирал его в небольшие брезентовые мешочки и на каждый вешал ярлык с