Читать книгу "Любовь бандита или Роман с цыганом - Валентина Басан"

Приветствуя Цыгана, оба по команде расступились и дали ему дорогу, отгородив своими широкими плечами от очереди несчастных, пытающихся попасть в эти сомнительные врата рая.

– Витя, пропусти девушку, она со мной. И подругу её тоже.

Аня Ковалёва быстро взяв за руку Марину, с плохо скрытым ликованием продефилировала впереди Ивана, стараясь продемонстрировать сразу все свои прелести и как-бы давая понять, что он не будет разочарован.

В клубе они перекидывались парой фраз, пили и несколько раз целовались. Марина уехала домой на такси около трёх, но Ане было все равно.

Она давно хотела такого, именно такого, красивого, крутого, богатого и уверенного в себе мужика. Ну и что, что он был молод. В нем чувствовалась такая сила и власть, что она, шикарная баба, таяла в его руках, как швейцарский шоколад.

Анна Матвеевна Ковалёва родилась в Новосибирске, в семье алкоголиков. С детства помогая воспитывать непутевой матери младших брата и сестру, Аня быстро повзрослела. В десять лет Анечка уже покуривала и знала на вкус не только пиво, а в двенадцать лишилась девственности. Несмотря на неблагополучную семью, Господь щедро одарил старшую девочку. Во-первых, она была невероятно, сказочно красива, а во-вторых, Аня была очень талантлива и упорна. Ей все давалось легко, учеба, танцы, пение, рисование, спорт, все бесплатные школьные кружки. Аня Ковалёва была не только звездой класса, но и школы.

Брат и сестра, Коля и Люда Ковалёвы, учились в этой же школе, они были младше на пять и шесть лет соотвественно. По сравнению с сестрой звёзд с неба не хватали, но благодаря Ане домашнее всегда было сделано, они были бедно, но чистенько одеты и причёсаны.

Вся школа знала, что Аня тянет на себе младших детей и безмерно сочувствовали ей. Учителя пытались вразумить мамашу, которая временами выходила из запоя и несколько дней ходила полностью адекватная. Она обещала учителям, что поможет Аньке смотреть за спиногрызами.

– Любовь Юрьевна, наведите порядок в семье. У Анны выпускной класс, девочке поступать надо, а она с младшими уроки учит, убирает и есть готовит. Перестаньте эксплуатировать ребёнка, – взывала к совести директор школы.

– Дык, я чё. Я ниче-то. Анька кобыла здоровая, вон жопу отъела на харчах-то наших. Пусть отрабатывает мамашкино-папашкино добро-то. Вон сиськи отрастила, все мужики пялятся, стыд и позор. С Никитой по углам бегает, вот я ей, сучке, – и Любовь Юрьевна потеряв нить беседы и грозя кулаком невидимому Никите, отчаянно материлась и облизывала синие, тонкие, сухие губы.

Мать Ани, Любовь Юрьевна Тихонова, тоже когда-то была отличницей этой школы. Но влюбившись в молодого сорвиголову и грозу класса, Матвея Ковалёва, навсегда забыла о поступлении в Новосибирский институт. Матвей, работящий и красивый парень, ещё в школе очень любил выпить. Учителя хватались за головы, а директор сама открыла давно подаренную бутылку советского шампанского после того, как Ковалёв закончил школу. Естественно он напился на выпуском и начал драться с бывшими одноклассниками, но это была уже не её головная боль. Директор сочувствовала и жалела Любоньку Тихонову, которая мечтала поступить, но забрала документы из новосибирского ВУЗа, как узнала, что она на втором месяце беременности. Весь бывший класс готовился гулять на свадьбе, но сам Ковалёв похоже не до конца понимал, что происходит.

Родив Аню, Люба с головой окунулась в серый, грязный, мрачный быт коммуналок. Родители с обеих сторон были категорически против скоропостижного брака, но узнав, что Люба беременна, организовали торжество и сбросились на комнату в коммуналке. На этом помощь родителей закончилась и жизнь Любы Тихоновой тоже. Теперь Любовь Юрьевна Ковалёва не жила, а существовала. Матвей работал на заводе сварщиком, а в часы и дни отдыха беспробудно пил. В минуты трезвости Люба пыталась пробудить в нем нежность, ласку и заботу к маленькой Анечке, но как только болезненный и слабенький комочек писался или начинал плакать, новоиспечённый отец вручал живую пелёночку матери и бежал к друзьям-собутыльникам.

Люба стирала, убирала, готовила и качала… Она качала днями и ночами, весна превратилась в лето, лето в осень, а она качала… Зимой холод заходил непрошеными гостем в щели и дыры в оконных рамах. Новосибирские морозы беспощадно охлаждали все живое. Люба сидела на старой кровати с продавленным матрасом и качала дочь. Анечка уписалась и кричала, требуя поменять пеленки, холод проникал через мокрую материю и покрывал тельце ребёнка гусиной кожей. А Люба отключив сознание, продолжала качать. Она не слышала ни плача, ни мокрой лужи на своих коленях, ни холода.

Мощный толчок в спину пронзил её тело болью и усталостью. От неожиданности она уронила малышку на пол и закричала.

– Слыш, Любка, если не заткнешь её, на снег вас выкину. Поняла, шалава?

Люба схватила мокрый, несчастный комочек, который уже не кричал, а хрипел, и быстро начала искать сухие пеленки. Их не было. Вчерашние она не постирала, не было сил, и они кисли под кроватью в тазу. Сегодняшние все мокрые. Люба сняла с себя халат, завернула дочку, покормила и уложила в подобие детской кроватки. Потом глотая слезы, стирала в ледяной воде грязные и вонючие детские пелёнки. Развесив их на веревках по всей комнате, девушка решительно достала из заначки бутылку водки и хлебнула из горла, не закусывая.

С тех пор жизнь Любовь Юрьевны Тихоновой потекла своим чередом. Время от времени она прикладывалась к бутылке и становилось легче. Дела делались веселее, дочь уже не раздражала своим плачем, отходила от сердца обида на родителей. Теперь Люба получала в сберкассе детские и с радостью бежала в магазин. Если в магазине не было, то к бабкам в частные дома, так было даже дешевле.

Из коммунистической партии Любу выгнали после того, как застали спящей у работающего станка на фабрике. Она сдала свой партбилет и достала заначку. Анечка круглосуточно находилась в яслях, потом в садике. Девочка росла и пыталась оправдать маму тем, что ей тяжело без папы и без работы. Папу она почти не знала, видела несколько раз спящим, когда мать для приличия забирала её домой.

Когда Ане было пять лет, в семье случилось прозрение, алкоголик-отец увидел по телевизору экстрасенса, который снимал порчу, сглаз, финансовые трудности, финансы доверчивых граждан и просто снимался, чем поднимал рейтинг трансляции до небес.

На Матвея он произвёл настолько глубокое впечатление, что тот бросил пить от слова совсем. Люба к тому времени, уже изрядно испитая баба, противилась, но после изрядного тычка в глаз, согласилась с доводами мужа.

Жизнь семьи Ковалёвых начала налаживаться. Отец Ани устроился на работу охранником склада, мать – продавщицей в мясной отдел.

На столе начало появляться горячее, иногда к ним в гости приходили бабушки и дедушки, даже встретили