Читать книгу "Бурят - Квинтус Номен"

и ты первый пятки лизать ему бросишься. Этот доцент придумал, как золото из камня на Новотроицком промысле вытаскивать. Худо-бедно, но он из камня в одной своей бочке вытаскивает по полфунта золота в сутки. Сейчас у него в работе четыре бочки…

— Два фунта, это в месяц выходит полтора пуда?

— Пока да, но он сейчас ждет еще дюжину бочек. И только благодаря ему у нас будет, чем с инженерами американскими расплачиваться, когда они заводы достоят.

— Так ведь там и моют золота прилично…

— Хорошо если полста пудов намоют до конца года. Причем на прииске год уже в октябре закончится, а у Цейдлера его бочки и зимой в лютую стужу все так же золотишко нам выдавать будут.

Иван Алексеевич глубоко задумался — все же, хотя арифметику он и выучил, быстро считать в уме еще не мог. Но, когда все же посчитал, немедленно выдал мудрую мысль:

— Та прав, этому Цейдлеру нужно в ножки нам поклониться, а затем ему еще полста таких бочек сделать. А ты говорил, что от жидов пользы нет… а где он ртуть-то берет?

— Говорил, и снова говорить буду. Цейдлер из немцев остзейских, и, между прочим, потомственный дворянин, а как из камня золото доставать, он, когда по Африке путешествовал, подсмотрел. Ну как подсмотрел: он тоже горный инженер, увидел что-то интересное и изучил. А когда домой вернулся, то и всю потребную химию тоже выучил. Но еще бочки его мы выделывать не станем. Во-первых, сам Густав Фридрихович говорит, что рабочих, с этими бочками работать способных, у него нет и готовить их придется лет десять, не менее. Потому как он без ртути золото из камня вытаскивает, но каким-то страшным ядом. А во-вторых, яд этот он сам же и выделывает, и больше чем на шестнадцать бочек, выделать не сможет. Ну а в третьих, камня золотоносного все равно больше нам пока не добыть.

— Обидно…

— А ты меньше обижайся, больше думай о том, как люди пользу России принести могут. Товарищ Петров — он тоже какого-то химика приволок, который к американцам уехать не успел, чтобы лекарства из того, что коксовая батарея дает, делать. Для его фабрики пришлось почти на триста тысяч всякого у американцев закупить — но ведь людей-то потом мы лечить будем своим лекарством! За такое Федор Николаевич особо просил химику этому дом выстроить наилучший: сам-то он врач, знает наверное, что химик этот делать решил — и считает, что даже дом на манер губернаторского ему подарить не сильно много будет. Да, наверняка такую большую пользу хорошо если один из тысячи даст, но и остальные — если их к правильному делу приставить — убытка не нанесут. Я тебя в командировку в Омск отправлю, а чтобы с тобой тамошние большевики всерьез говорили, то назначаю тебя первым заместителем Председателя правительства.

Кузнецов в Омск съездил, и через две недели вернулся очень задумчивым — привезя с собой чуть больше ста человек, из которых почти восемь десятков были вовсе не инженеры, а железнодорожные рабочие. И договорился с Николаем Павловичем, что подробный отчет о поездке он ему даст двенадцатого августа. Однако разговор не состоялся: поздним вечером одиннадцатого пришла телеграмма от Сталина:

«Жду срочного исполнения обещания о помощи, поляки перешли в наступление»…

Глава 11

От Колчака Забайкальской Республике досталось два десятка новеньких американских «декаподов», не поставленные адмиралу еще полсотни оплаченных паровозов янки тоже привезли во Владивосток. А теперь с ними шли переговоры от поставке еще трех с половиной сотен паровозов, заказанных и оплаченных еще при царе, причем основным доводом, склонявших американцев к выполнению контракта, стало прекращение поступлений в США из России (точнее, из Забайкальской Республики) золота: Николай Павлович, практически случайно узнавший об этом контракте, заявил, что пока последний из оплаченных паровозов не встанет на рельсы Сибирской дороги, больше он покупать в США ничего не будет. Цена этих паровозов — если переводить ее в золото — составляла около пятнадцати тонн, а по прикидкам янки золота у него было минимум раз в двадцать больше, так что «повод подумать и принять единственно верное решение» у янки было достаточно веским.

Тем более веским, что двадцать восемь уже готовых паровозов просто стояли в ожидании отправки (или переделки под американскую колею), а семьдесят пять, на которые подписался Колчак, по сути дела ему были просто проданы во второй раз. Что же до оставшихся двухсот пятидесяти ­– то почти две сотни, уже переделанные под западную колею, можно было легко и обратно переделать, а Николай Павлович согласился и такие, «бывшие в употреблении», принять — после ремонта и с небольшой компенсацией износа. А еще полсотни можно было быстро изготовить.

Аргумент же американского посланника в Хабаровске (который стал столицей объединенной республики после того, как Николай Павлович принял предложение Никифорова) о том, что «Ленин сам отказался принимать паровозы», Николай Павлович с негодованием отверг:

— Вы же сами не признаете его главой русского правительства, так что даже для вас его слова не могут восприниматься как официальное заявление. Вдобавок, контракт был не с Соединенными Штатами, а с конкретными компаниями.

— Но Соединенные Штаты думают…

— Побойтесь Бога! Соединенные Штаты — это страна, а страна думать не может! Думать могут люди — и вот люди пусть подумают, что им выгоднее: исполнить заключенные и уже оплаченный контракт или исключить саму возможность заключать какие-либо контракты в будущем. Вдобавок, я хочу сказать, что Забайкальская республика имеет и иные способы компенсировать финансовые потери… за счет других американских компаний. В других странах…

Пока янки все еще раздумывали над предложением (или ультиматумом) Николая Павловича, но ему стало вообще не до паровозов. Хотя паровозы в его замыслах все же играли существенную роль…

На самом деле телеграмма от Сталина была далеко не первой. Еще во время первой с ним встречи Николай Павлович отметил, что нарком по делам национальностей очень неплохо разбирается не только в некоторых особенностях межнациональных отношений, но и в военных делах, а приостановившаяся война с Польшей очевидно должна была продолжиться в самом близком времени — и «высокие договаривающие стороны» ­договорились об условных словах в телеграммах. Потому что ехать десять дней для того, чтобы обменяться мнениями по какому-то вопросу, а потом столько же ехать обратно довольно неудобно: пока едешь, вопрос может и закончиться. А потом другой вопрос появится, и даже жизнь исключительно в