Читать книгу "Красная рябина - Анна Сергеевна Аксёнова"

сказал, похлопав себя по животу, Генка.

Томочка, приоткрыв рот, загляделась на него, по переспрашивать не стала. Видимо, не смогла выговорить трудное слово.

Потом вместе купали котят, сушили их на солнце.

В полдень прибежала тетя Дора:

— А ну, Томочка, за работу, мужики сейчас придут. — Она порыла в земле под кустами картошки и вытащила несколько крупных синеватых картофелин. Растопила плиту, стоявшую тут же, во дворе, и захлопотала возле нее.

Генка от нечего делать зашел в дом.

На стене под зеркалом веером были развешаны фотографии. В центре — самая большая. Генка узнал дядю Васю. Он еще раз подивился, какой дядя Вася был молодой. Интересно посмотреть, какой муж у тети Доры теперь.

Он увидел его, когда снова вышел из дома.

Это был бородатый, хотя совсем не старый мужчина. Томочка у плетня поливала ему из кружки. Мужчина крепко тер изрезанную морщинами, словно она у него потрескалась на солнце, шею.

— A-а, тезка, — скупо улыбнулся он, увидев Генку. — Будем знакомы.

Мужчину звали Геннадием Афанасьевичем. Он сел за стол, вытащил из кармана до смешного маленькую газету в один лист и принялся читать ее.

В арбе, запряженной волами, подъехал мальчишка-подросток. Он привязал волов к плетню и прошел мимо Генки, как будто его тут и не было.

— Ты чего ж это волов пригнал? — сурово спросил Геннадий Афанасьевич Миколу.

— Чего даром гонять-то, не близко. Поем и отведу, заодно еще воз отвезу.

— А, ну-ну. Значит, не кончили еще?

— Трошки осталось.

Генке непонятен был весь их разговор, и он до боли чувствовал себя лишним.

Тетя Дора принесла дымящийся котелок.

— Ты чего ж это стоишь? — удивилась она. — А ну садись, ешь.

Генка сел и неловко взял ложку. Суп был какой-то незнакомый и очень вкусный. Тетя Дора заметила, как он разглядывает содержимое тарелки.

— Не нравится? — огорченно спросила она. — А мы, пока помидоры не поспели, с абрикосами варим.

— Нет, что вы, спасибо, очень нравится.

— А нравится, так ешь.

— Даша, а ты селедки-то привезла? — вспомнил Геннадий Афанасьевич.

— А как же, — засуетилась та, — сейчас принесу.

Непривычным было все: и суп с абрикосами, и то, что на второе ели селедку. Селедка была ржавая и сухая. Но все ели с аппетитом, и Генке казалось, что он еще никогда не пробовал такой вкусной.

— Ешь, Геночка, ешь, — уговаривала его тетка, замечая, что он стесняется.

После обеда, повалявшись под грушей, Генка заскучал.

— Мамка-то где работает, знаешь? — спросил он у Томочки.

— Абрикосы обирает.

— Пойдем посмотрим.

Девочка вскочила и, мелькая черными пятками, заспешила, оглядываясь на Генку, вперед.

Деревья были густо усыпаны желтыми абрикосами. Даже земля под ними и та была вся в абрикосах. Томочка сразу, как пришла, стала собирать их в подол.

Тетя Дора стояла на лестнице, прислоненной к дереву.

— Помощники пришли, — увидела она их. — А ну, Гена, отнеси в корзину.

Генка взял из ее рук тяжелое ведро и потащил к корзинам, стоявшим в стороне. Томочка, придерживая подол с абрикосами, пошла за ним.

Кто-то еще позвал Генку, и он таскал ведра от одного до другого дерева…

— Хватит, Геночка, поди, уморился? — спросила тетя Дора.

— Ничего.

Не хотелось сознаваться, что у него уже ноет спина, болят руки, что жарко и хочется пить. Другое дело, если б хоть Томочка не работала, тогда можно было бы сделать вид, что играешь с ней, или повести ее домой.

Одна за другой подъехали машины, забрали корзины.

— По хатам! — весело прокричала какая-то девчонка так, как кричат «по коням!».

Хозяин уже сидел на порожке дома, курил самокрутку.

— Наработались?

— Угу, — ответил Генка. Он подошел к столу, приподнял полотенце, отломил горбушку хлеба.

— Погоди, сейчас вечерять будем, аппетит собьешь, — с улыбкой заметил ему Геннадий Афанасьевич.

На другой день Генка встал вместе со всеми — едва взошло солнце. Он хотел попросить Миколу взять его с собой на работу. Хотелось поездить на арбе — это поинтересней, чем возиться с абрикосами.

Но за Миколой прибежал мальчишка, вихрастый, с маленькими хитрыми глазками:

— Беги по цепочке. Срочный сбор дружины.

Микола побежал. А мальчишка остановился у плетня, рассматривая Генку.

— Дачничать приехал?

Неизвестно отчего Генка обиделся:

— Сам дачничаешь! Думай, чего говоришь.

Мальчишка подумал, почесал ногу об ногу.

— Табачку нема?

— Откуда? Сейчас спрошу у тети Доры.

У мальчишки испуганно округлились глаза.

— Тю, скаженный. — И, показав Генке кулак, он убежал.

Вернулся Микола сияющий, хотя и пытался это скрыть.

— Что это за сбор дружины летом? — полюбопытствовал Генка.

— Да так.

Ну, конечно, станет он рассказывать Генке о своих делах. Кто для него Генка? Так… дачник.

То ли Микола почувствовал, что Генка обиделся, то ли самому хотелось поделиться, стал рассказывать:

— Фрукты горят, не поспевают обирать. Директор совхоза обещал премию: десять ведер соберем — одиннадцатое нам.

— Здорово. А куда вам столько фруктов?

— Продадим и оркестр для школы купим. Я тогда на баяне выучусь. — Микола повел пальцами, словно трогая клавиши.

Значит, не придется на арбе покататься. Что же тогда делать?

— Микол!

— А?

— Можно мне с вами?

— Иди, если хочешь.

Множество ребят суетились в совхозном саду. Собственно, какой там сад — поле, громадное поле, еще вернее, фруктовый лес. Каждый захватил из дому ведро. Ведро было и у Генки. Он поставил его на землю и то и дело бегал к нему — ссыпать собранные в пригоршни абрикосы. Но ведро оказывалось все дальше и дальше. Приходилось таскать его за собой, каждую минуту наклоняться к нему.

Разъедало от пота спину, горели в обуви ноги, но разуться нельзя: тысячи колючек так и норовят впиться в подошвы. Руки со вчерашнего дня ныли и были тяжелыми, непослушными.

Генка сходил напиться раз. Вскоре ему опять захотелось пить.

Возвращаясь в третий или четвертый раз от бочки с водой, он поймал на себе насмешливые взгляды двух девчонок. Девочки что-то лопотали между собой, поглядывая на Генку. Одна из них — босоногая, стриженная наголо — оставила свое дерево и пошла впереди Генки. Она шла медленно, лениво переставляя ноги, явно передразнивая Генку.

Вторая девчонка давилась от смеха.

Вот как! Он старается, помогает им, а над ним еще смеются!

Генка повернулся и пошел прочь от ребят. Ладно, сами работайте, а ему оркестр не надо. И вообще он свободный человек: хочет — работает, хочет — нет.

Проходя мимо какого-то дома, Генка увидел в саду, в гамаке, мордастого мальчишку. Мальчишка лежал, плевался шелухой от семечек. Одна нога у него, толстая, со складками, свесилась к земле, словно у хозяина не было сил втащить свою ногу обратно