Читать книгу "Альфа-злодей - Лилиана Карлайл"

тебя везде, — стонет он. — О, черт…

Его голос, сдавленный, хриплый и горячий у нее над ухом, доводит ее до очередного оргазма.

Она никогда не хочет перестать быть наполненной им.

В конце концов, он переворачивает их на бок, нежно трахая ее, его рот посасывает ее брачную железу. Она то дремлет, то просыпается, всхлипывая, когда он вызывает оргазм у ее тела.

Он трахает ее до беспамятства, теребя ее соски и протягивая руку между ними, чтобы потереть ее клитор.

— Теперь ты вся моя, — шепчет он ей на ухо. — Ты никогда не сбежишь от меня. Моя сладкая, прекрасная Омега.

И когда она засыпает, то понимает, что больше не хочет убегать от него.

Она не уверена, что когда-либо это делала.

* * *

Снова наступила ночь.

В какой-то момент он выскользнул из нее и добавил в ее гнездышко одеяла, подушки из пены с эффектом памяти и роскошные покрывала. Ей тепло и спокойно, она окружена безопасностью и комфортом.

Это невероятно. Сущность Ноа звучит в ее сердце как напоминание о том, что она больше никогда не будет одна.

Она вся пропитана его запахом, а ее бедра все еще липкие от его спермы, когда она сворачивается калачиком и вздыхает.

— Милая.

Голос Ноа выводит ее из оцепенения.

Он помогает ей сесть и подносит ложку к ее губам.

Ягодный йогурт. Ее любимый.

Словно прочитав ее мысли, он усмехается. — Я вытянул это из Пайпер после твоей первой Течки. Я постарался собрать как можно больше информации о том, что тебе понравится в следующий раз.

У нее защемляет сердце, когда она вспоминает о своей первой близости с ним.

До того, как он узнал, что случилось с Итаном.

До того, как предательство в его глазах превратило его душу в пепел и заменило преданность злобой.

— Не ходи туда, — быстро говорит он, обхватив ладонью ее щеку. — Я здесь. Я никогда не оставлю тебя. Ты не сделала ничего плохого.

Но она начинает паниковать, несмотря на заверения Ноа.

Альфа был безумен!

Альфа бросил нас!

— Лилит. Посмотри на меня.

Она встречается с ним взглядом, загипнотизированная глубиной зеленого и синего в них.

Он такой красивый. Что дает ему право быть таким желанным?

— Я люблю тебя, — шепчет он ей. — Ты не сможешь избавиться от меня сейчас, даже если попытаешься. Я в твоей гребаной душе.

Он издает резонирующее мурлыканье; вибрация успокаивает ее внутреннюю Омегу. Он продолжает кормить ее, шепча похвалы ей на ухо, когда она откусывает каждый кусочек. Убедившись, что она увлажнена, он снова заворачивает ее в одеяла, укладывает в гнездышко и держит до тех пор, пока не начнется следующая волна Жара.

* * *

Всю следующую неделю она просыпается каждые несколько часов, отчаянно нуждаясь в нем.

Она теряет счет тому, сколько раз он сжимается внутри нее, или как долго он остается погруженным в ее влагалище.

Все, что она знает, это то, что ей нужно от него больше.

Еще его член.

Его узел.

Его сперма.

И несмотря на все это, с Ноа, резонирующим в ее венах, она исцеляется.

Внешне и внутренне.

К концу недели ее разум становится менее затуманенным, и улыбка не покидает ее лица после того, как она просыпается.

Она никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем сейчас, заключенная в кокон в его объятиях, только что оттраханная.

Он брал ее всеми доступными ему способами, грубо или сладко, яростно или деликатно.

За исключением одного.

Это плохая идея, но у нее такое чувство, что она доставит удовольствие им обоим.

Она прижимается к нему своей задницей, когда они лежат на боку, его член прижимается к ее чувствительной, сморщенной дырочке.

Он рычит ей на ухо. — Не искушай меня, Омега.

— Ммм. Но что, если я этого захочу?

Он вздыхает, его руки обнимают ее за талию, крепко прижимая к себе. — Это то, чего ты хочешь? Мой узел у тебя в заднице?

Она вздрагивает от его слов, но не прекращает своих движений.

Он рычит, его грудь урчит, когда его рука опускается к ее влагалищу. — О, черт. Ты никогда не перестаешь удивлять меня.

Она хнычет.

— Сначала мы должны тебя хорошенько промокнуть. И растянуть. Как думаешь, ты справишься с этим?

— Я знаю, что смогу, — шепчет она.

— Черт. Ты сведешь меня в могилу, Лилит.

Страсть поглощает ее, когда она устраивается поверх одеял, встречая его взгляд, ожидая его команд.

— Скажи мне, что делать, — выдыхает она.

Мысль о том, что он возьмет ее в этом месте, приводит ее в неистовство. Это табу и запрещено.

Но она этого хочет.

— На четвереньки, — рявкает он. — Задницей вверх и лицом ко мне.

Она выгибает спину, приподнимая бедра, по ее влагалищу стекает жидкость.

— Ты хоть представляешь, блядь, — шипит он, хлопая себя ладонью по ягодицам, — насколько чертовски потрясающе ты выглядишь?

Она стонет и качает головой.

ШЛЕПОК!

Огонь разгорается у нее на заднице, но она откликается на прикосновение, мяукая.

— Я бы выкрасил всю твою задницу в красный цвет, если бы ты мне позволила, — рычит он. — Тогда трахнул бы тебя до тех пор, пока ты не перестанешь двигаться.

ДА.

— Еще, Альфа, пожалуйста, — скулит она. — Этого недостаточно.

Он знает, как причинить ей ровно столько боли, чтобы она балансировала на грани удовольствия и агонии.

— Я не могу поверить, что эта задница моя, — рычит он, хватая и насилуя ее ягодицы. — Насколько мне, блядь, повезло, что тебе это нравится так же сильно, как и мне?

Расположившись позади нее, его головка члена трется о ее щель, собирая ее влагу. Он дразнит ее клитор своим кончиком, пока она не начинает брыкаться, умоляя о большем.

— В первый раз я буду действовать медленно, — обещает он ей, приближая свой член к ее сморщенному входу. — Но после этого… Я не сдерживаюсь, Омега.

Она хнычет, ее влагалище пульсирует от желания.

— Если будет больно, скажи мне, — шепчет он, медленно начиная толкаться. — Расслабь эту прекрасную задницу для меня, милая.

Растяжка отличается от всего, что она чувствовала раньше. Ее тело напрягается от этого вторжения, но он скользит рукой вниз, чтобы погладить ее клитор, толкаясь внутрь, давая ей время передохнуть.

— О Боже мой, — выдыхает она.

Он вошел только наполовину, но ей кажется, что она вот-вот взорвется. Она наполнена им, ее тело — всего лишь сосуд для его удовольствия, заставляющий ее сжиматься в судорогах вокруг его пальцев.

— Да, кончи мне на руку, — шипит он, его голос полон боли от демонстрируемого контроля. — Продолжай вот так сжимать мой