Читать книгу "Проклятый Лекарь. Род - Артемий Скабер"

я отказываюсь от реабилитации и вся ответственность на мне. Согласен, что не буду иметь никаких претензий к больнице, университету и директору лично, если вдруг со мной что-то случится из-за того, что не долечился.

Расписался на бумажке. Мне сказали, что принесут мои вещи. Сидел ждал. И тут в палату, кажется, это так называется, зашла одна моя знакомая. Прям утро встреч.

* * *

Гостевая комната в университете, ночь дуэли с Иваром.

В кресле сидела уставшая Софья Пескова, она послала за Маргаритой. Только что женщина пережила крайне неприятный разговор с директором, и сейчас нужно уму-разуму поучить любимую дочурку.

Хорошо, что сегодня император спал с одной из своих официальных жен. Она бы просто не смогла уйти, и тогда были бы большие проблемы. В дверь постучали, Софья молчала. Тихий голос сказал:

— Матушка, это я. Можно ли мне войти?

— Входи — властно ответила женщина.

Когда Марго разбудили личные слуги матери, она переволновалась не на шутку. Сама Софья Пескова тут, еще и ночью, что-то точно случилось. Она вскочила и прямо в ночнушке побежала, потому что знает, как ее мать не любит ждать. И сейчас, стоя перед дверью, почувствовала, как сердце бешено стучит. Девушка нервно проглотила и постучала. Ей разрешили войти.

В кресле сидела ее мать, самая красивая женщина империи, как она считала. Настолько же умная и мудрая. Почти святая, если бы не дикая жажда власти и подчинения всех и вся.

Софья сидела в белом пышном платье под корсет. Несмотря на возраст, ее грудь все еще была очень красивой и аппетитной. Не такой огромной, как у дочери, но она была идеальной. Гладкая кожа, пухлые губы, которые слегка подкрашены в красный оттенок. Удивительно гладкие и послушные волосы черного цвета.

Марго крайне завидовала матери, потому что самой досталась шевелюра от отца — рыжие, кудрявые и непослушные волосы. Сколько времени нужно с ними возиться, чтобы они хоть как-то прилично выглядели.

На Софье было очень короткое платье. Значит, она была сегодня по делам. Всегда так одевается, когда с кем-то встречается и ей нужно добиться ответ “да” на ее просьбу. Чулки с подтяжками. Мать всегда готова предстать перед императором в лучшем свете, как полагается лучшей из наложниц.

Идеальная женщина, как считала Марго. Она боготворила мать, даже больше, чем отца, и мечтала хоть чуть-чуть стать похожей на нее. Ведь Софья смогла то, что не смогли многие. Стала пусть и наложницей, но самого императора Великой Русской империи.

Софья сидела, разглядывала магические кольца и думала, какое еще нужно купить или заказать. И тут в дверь зашла ее дочь. Марго красива, не настолько, как она, но достаточно. Еще юна и глупа, и требуется много времени тратить на ее обучение. Софья уже начала присматривать ей мужа.

Это должна быть очень выгодная сделка, дочка самого императора и Песковой. Вот только сегодня она ее крайне разочаровала. Директор был в ярости и пугал, что ситуация дойдет до самодержца. Еще и отчисление. Сколько слухов из-за этого будет.

А Софье такое сейчас крайне не нужно. Она только хотела попросить несколько контрактов для своей семьи, а еще хотелось получить личный особняк. И тут дочка… Для императора она одна из двадцати детей. И так опозориться — это поставить крест на своем будущем.

Он не любит, когда дети злоупотребляют его властью. А еще Марго выглядит крайне плохо. Ее грудь торчит, волосы спутаны, лицо помятое. “И это моя дочь? — думала Софья. — Дочь самого императора?”.

Она передернула плечами. Видимо, девчонку пора поставить на место и научить, а то совсем от рук отбилась. Софья оторвала взгляд от колец и перевела на Марго, и властно спросила:

— Не буду даже говорить, что ты выглядишь, как жалкая простолюдинка. Лучше объясни мне, что ты тут вытворяешь?

— Матушка, я… Прошу прощения за свой вид, но не знаю, о чем вы, — покорно ответила дочь.

— Подойди ко мне, — совсем тихо произнесла Софья.

Марго на дрожащих ногах, почти не дыша, пошла к матери. Та сказала наклониться, она послушалась и получила очень сильную пощечину. А потом женщина с улыбкой произнесла:

— Ты играть со мной решила, дрянь?

Девушка упала на колени и склонила голову, а мать продолжила:

— Я тебя спрашиваю! Меня вызвали ночью к директору, потому что ты заставила слугу напасть на учителя. Чем ты думала? — и еще одна пощечина разбила губы Марго.

— Матушка. Я… Простите меня. Не думала, что все зайдет настолько далеко.

— Не думала она. Твой поступок очень бьет по нашей семье и самому императору.

После этих слов сердце Маргариты пропустило удар, а потом ускорилось настолько, что стало не хватать воздуха. Что? Что сейчас сказала матушка? Софья изучала свой идеальный маникюр и никак не обращала внимания на дочь. Устала и подняла взгляд, произнеся:

— Твоего слугу уже казнили. Я выплатила учителю и университету компенсацию в сто тысяч рублей. Вычту это из твоего содержания.

— Как? Олега убили? Он же со мной с самого рождения… И вы забираете все деньги на год. Как мне жить?

— Ты не поумнела с прошлого раза. Как была дурнушкой, так и осталась. Милочка моя, за твои поступки всегда кто-то платит. Сейчас твой слуга. Надо же быть такой дурой! И в кого ты такая? А деньги? Это ты платишь за свою глупость. И еще чтобы я не слышала больше имени Иван или Ивар. Не подходи к нему, не говори с ним! Держись от него на расстоянии.

— Но я… — начала говорить Марго и еще раз получила пощечину.

— Заткнись, пожалуйста, когда взрослые люди тебя учат. Я тебе все сказала, если узнаю, что нарушила мое наставление… — Софья задумалась. — Лично отдам тебя за какого-нибудь барона. И не первой, а пятой женой. Будешь всю свою жизнь удовлетворять его разные грязные хотелки. Ты меня поняла?

— Да, матушка. Я все поняла.— сказала Маргарита дрожащими губами.

— И приведи себя в порядок. Выглядишь, как дешевка какая-то, — сказала Софья на прощание и вышла.

Вот так у меня получилось создать в нейросетях образ матери Марго Софьи Песковой

Вот еще один образ

Марго все так же стояла на коленях и плакала. Так мать еще не разговаривала с ней. Девушка искренне любила ее и понимала, что та старается для их же блага. Олег, верный личный слуга, который почти воспитал ее,