Читать книгу "Метод «Триггер». Приемы провокативной психологии - Валерия Артемова"

ЗБРУЕВ

Круглый троечник и хулиган, а в будущем любимец всех женщин Советского Союза. В 1958 году, оканчивая 10-й класс, он заработал четверку лишь по Конституции (аналогу нынешнего обществоведения).

ПИСАТЕЛЬ НИКОЛАЙ ГОГОЛЬ

По историческим справкам, не умел писать сочинения (!), получая за них двойки. А по литературе учителя ставили ему не более чем «удовлетворительно» – тройку.

НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН

Плохо учился в школе, учителя его считали чуть ли не идиотом. И даже до конца жизни он пользовался шпаргалкой с таблицей умножения.

* * *

Факты показывают: и в делах, да и вообще в жизни процветают как раз те люди, которые не сильно «упирались» в школе и в вузе. А отличники преуспевают в искусстве наниматься на штатную работу… к бывшим троечникам. Как правило, именно троечники создают свой бизнес. И становятся талантливыми руководителями, обладающими широким кругозором. Дело в том, что троечники изучали только то, что им было интересно. Приобретали друзей, которые и помогли им встать на ноги. А отличники, как правило, – одинокие личности, себя чувствуют комфортно не на руководящей должности, а на наемной работе. Потому что с детства привыкли выслуживаться перед начальством – учителями и родителями. Они не могут жить без похвалы и способны работать только в стабильных условиях. Начальник же, как известно, живет, как на вулкане. Послушные, дисциплинированные, скромные в притязаниях, предпочитающие синицу в руках, нежели журавля в небе, осторожные, опасающиеся совершить любую ошибку, боящиеся наказаний, готовые работать за зарплату – это идеальные инструменты для исполнения чужих решений.

– Исследования специалистов показали, что часто отличники начинают с остервенением грызть гранит науки из-за комплекса неполноценности: они или некрасивы, или бедны, или застенчивы, – объясняет заведующий отделением Института психиатрии Олег Иванов. – И чтобы быть лучше других, жизнь положат на алтарь знаний. Особенно это касается мальчиков, которые слабее здоровьем и физической силой и стараются компенсировать это интеллектуальным превосходством, чтобы «крутые» обращались к ним за помощью. Девушки-зубрилки, в отличие от сверстниц-троечниц, быстро и удачно выходящих замуж, как правило, долго не могут устроить свою личную жизнь, потому что предъявляют завышенные требования к людям и не могут строить отношения. А если выйдут замуж, то ненадолго, потому что и здесь хотят быть лидером – привыкли.

«Терапия открытой ширинки»

Смешная история из практики Фрэнка Фаррелли, которая доказывает, что без провокации и юмора не решишь ни одну проблему. Поэтому – «улыбайтесь, господа, улыбайтесь!»

«В 1959 году я начал консультировать один раз в неделю, помимо практики в больнице. Одной из самых первых консультаций стала беседа с женой одного из наших пациентов. Врачи полагали, что больной страдал паранойей в результате неверности жены, и передо мной стояла задача собрать информацию и выяснить истинное положение вещей. При передаче истории болезни мой коллега сказал: «Я подозреваю, что она изменяет мужу, но в беседах она отрицает это». Я отправился повидать ее в качестве консультанта. И в первый же день – это был понедельник – я проспал. Джун разбудила меня, сказав, что забыла завести будильник. В спешке я оделся, уже на пороге выпил чашку кофе, впрыгнул в машину и быстро поехал в отдаленный сельский дом, где жила эта женщина. Помню, я очень волновался и все время думал о том, что я теперь консультант, что должен сделать так, чтобы беседа оказалась полезной, и все зависит теперь от меня самого.

Наш разговор происходил в гостиной. Женщина сидела напротив, на кушетке. Наклонившись вперед и поставив локти на раздвинутые колени, я пытался направить разговор в нужное русло, так как непременно хотел добиться правды. Если она действительно ведет себя честно, следовательно, ее муж параноик, если она лжет, то мы напрасно держим ее мужа в больнице. Во время всего разговора она избегала смотреть мне в глаза, невидящим взглядом уставилась на мой галстук, при этом лицо ее сохраняло озабоченное выражение. К моему великому удивлению, она созналась во всех грехах и долго рассказывала, с кем она имела связь как до, так и после госпитализации мужа.

На обратном пути меня распирало чувство душевного подъема, своей важности и победы настоящего специалиста. Я торжествовал при мысли, что мои коллеги безуспешно работали целый год, а я всего за одну беседу смог установить истину. «Да, только настоящие профессионалы побеждают», – думал я.

Эйфория переполняла меня, пока я ни добрался до окружного суда. Войдя в туалет справить малую нужду, я обнаружил, что брюки расстегнуты и не были застегнуты во время беседы с женщиной. Покраснев от смущения, как дурак, я оглушено просидел в туалетной комнате минут пять. Вернувшись в больницу, я честно рассказал моим сотрудникам обо всем, что со мной произошло. Они оглушительно и долго хохотали над моим «новым подходом к лечению» и назвали его «терапией открытой ширинки». Друзья-психологи с важностью заявили, что этот случай доказывает истину: «Измени стимул и ты изменишь реакцию». (Следует добавить, что пациент был выписан вскоре с рекомендацией амбулаторного лечения для обоих супругов).

Из этого досадного случая можно извлечь несколько уроков: что в психиатрии боль, трагедия и смех идут рядом, и комическое нередко сменяется трагическим. Я научился смеяться над самим собой, над своими ошибками, не утаивать промахи в работе от коллег-клиницистов, а они всегда, если быть честным в профессиональной работе, поддержат и ответят сочувствием…».

Вместо послесловия

«… Если рассматривать индивидуально особые техники, большинство специфических техник провокационной терапии могут показаться не «новыми», а уже применяемыми в других формах терапии, – писал Фаррелли. – Однако сочетание, стиль, интенсивность их использования в этой системе совершенно различны.

Провокационная терапия – не просто забава за счет клиента. Посыл терапевта должен быть четким, воспринимаемым и адресоваться только системе ценностей данного клиента, его компетенции, поведению, настоящим (в этот момент) впечатлениям, его отношению к себе и, наконец, особенностям поведения.

Желая вызвать реакцию, терапевт делает все в стиле «больше, чем в жизни». Голос громче, чем при нормальной беседе, все преувеличенно, гиперболизировано, как в драме. Приведем пример такого экстравагантного преувеличения. Клиентка, у которой были проблемы с ее материнством, постоянно получала шутливое подтверждение от терапевта в том, что она плохая мать. Для «доказательства» того, что она – настоящее наказание для ребенка, он использовал ее собственные слова и манеру вести себя. Она решительно защищалась, говорила, что «не такая уж она плохая», и выискивала всяческие средства поведения для подтверждения своих заявлений о том, что своеобразным путем она – внимательная, самоотверженная мать – и искренне печется о своем чаде. Тогда терапевт