Читать книгу "Серебряный лебедь - Сабрина Джеффрис"

– Вот уж неправда, – возмутился Колин, – и ты сама это прекрасно знаешь. Кстати, Мина, откуда у тебя такие мысли? Что-то я не видел, чтобы ты разрешала лондонским селадонам увиваться за собой.

– Ничего удивительного, ведь мой муж не пьяница и не дурак. Гаррет… – она невольно улыбнулась, вспомнив о муже, – он тонкий человек и верный супруг. Правда, узнай я, что он рассеивает свои семена не на моем поле, я бы первым делом разнесла его плуг, а затем незамедлительно обзавелась бы длинным хвостом любовников.

– Ты безжалостная амазонка, – рассмеялся Колин. – Ладно, если когда-нибудь твои интересы выйдут за пределы дома, постарайся вспомнить обо мне.

– Непременно! Я всю жизнь мечтала присоединиться к полусотне несчастных женщин, надеявшихся завладеть твоим сердцем.

Колин нахмурился, украдкой взглянув на Анабеллу, отошел к окну и оттуда проворчал:

– И вовсе их не было так много.

Леди Фолкхем в ответ расхохоталась:

– Злые языки утверждают, что их не меньше сотни. Скажи спасибо, что я не люблю преувеличений.

Колин деланно засмеялся:

– Ладно, все это не имеет отношения к происходящему. Нам надо спасать девушку от затейника, который и вправду имел сотню женщин. А может, и гораздо больше.

Анабелла обменялась с леди Фолкхем понимающими улыбками. Приятельница Колина ей очень понравилась. Она впервые увидела человека, способного парировать ядовитые высказывания Колина.

При этом Анабелла завидовала дружбе леди Фолкхем с Колином. Она все отдала бы за то, чтобы он относился к ней с таким же уважением. Увы, леди была аристократкой, а она…

«Ты и сама дворянка», – напомнила она себе.

Да так оно и было: ведь ее мать – дочь дворянина, а отец – настоящий аристократ. Правда, сама Анабелла не чувствовала себя ни дворянкой, ни, тем более, аристократкой. В театре стирались классовые различия, и она уже не понимала, кем ей себя считать: падчерицей сквайра? дочерью графа? актрисой? или, может быть, шлюхой? У нее было столько ролей, что среди них почти затерялась неискушенная Анабелла из Норвуда.

Оставалось только мечтать, что когда-нибудь она вновь станет самой собой.

– Долго мы будем впустую тратить время?! – нетерпеливо воскликнул Колин, отвлекая ее от раздумий. – Если мы хотим добиться успеха, следует поторопиться. Не понимаю, чего вы все дожидаетесь.

Сразу же после его слов леди Фолкхем развила бурную деятельность. Она послала Чэрити в аптеку за составляющими для изготовления мази и чемерицей, отвар которой должен был послужить рвотным средством. Колина она отправила разыскать посыльного, чтобы тот предупредил графа Фолкхема, что его жена немного задержится после театра.

Колин вернулся примерно через час, когда Мина заканчивала изготовление мази.

– Гаррет, наверное, будет взбешен, когда я заявлюсь домой, – заметила леди Фолкхем, увидев входящего Колина.

– Можешь быть в этом уверена. Но тебе хватит одного поцелуя, чтобы усмирить его ярость. – Колин присел к столу, на котором миледи готовила мазь, и покосился на Анабеллу.

Она деловито соскребала ложкой со стенок камина сажу, чтобы изобразить болезненную черноту под глазами.

– А где Чэрити? – поинтересовался Колин.

– Она пошла к жене хозяина дома, чтобы пожаловаться на плохое самочувствие госпожи, – объяснила Анабелла. – Мы решили, что это добавит правдоподобия нашей затее.

– Готово, – возвестила леди Фолкхем, вытирая руки тряпкой. – Анабелла, теперь надо натереть тебя этой ужасной смесью.

– Неужели придется мазать все тело?

– Нет, только то, что может обнажиться, когда ты в приступе рвоты свесишься с кровати – спину, шею, ноги, руки и верхнюю часть груди.

Колин заинтересованно улыбнулся:

– А мне можно будет на это посмотреть?

– Ни в коем случае, – в один голос возразили женщины.

А Анабелла добавила:

– Сидите здесь и ведите себя прилично.

Они ушли в спальню, где Анабелла разделась до рубашки и, немного волнуясь, легла на постель.

Леди Фолкхем тоже волновалась.

– Конечно, ты могла бы натереться и сама, – мягко сказала она, – но здесь важно довольно точно определить количество мази. Слишком мало – не подействует, слишком много – может обжечь до волдырей. Гораздо безопасней, если это сделаю я.

Анабелла изобразила безмятежную улыбку:

– Превосходно. В театре я привыкла, что меня видят полуодетой.

Но при этом подумала, что пока еще никто, кроме Чэрити, не видел ее полностью обнаженной.

Леди Фолкхем нанесла мазь на ее руки, шею и грудь и попросила Анабеллу перевернуться на живот.

Не успела Анабелла подумать, что миледи не должна видеть ее спину, как та приспустила рубашку и громко охнула.

Колин тут же появился на пороге спальни. Анабелла моментально перевернулась на спину, прекрасно зная, что напугало леди Фолкхем. Анабелла давно не вспоминала о следах на ее спине, оставленных розгами отчима, и не подумала о том, что следовало бы как-то предупредить леди Фолкхем.

– Что случилось? – строго спросил Колин. – Мина, надеюсь, твое снадобье не причинило ей вреда?

Анабелла посмотрела на леди Фолкхем, взглядом заклиная ее не отвечать. Она не хотела, чтобы Колин узнал об этой тайне, иначе он окончательно замучает ее вопросами.

Леди Фолкхем вняла ее бессловесной мольбе и, принужденно улыбаясь, сказала:

– Ничего страшного, я просто ударилась коленкой о кровать.

Колин пристально посмотрел на Анабеллу, затем на Мину, молча пожал плечами и вернулся в гостиную.

– Спасибо, – как можно тише прошептала Анабелла.

Леди Фолкхем предупреждающе кивнула в сторону открытой двери. Анабелла читала вопрос в ее взгляде, но знала, что не сможет на него ответить. Хотя такой женщине, как леди Фолкхем, несомненно, можно было доверять, но Анабелла не хотела рисковать, помня, что та дружила с Колином.

Через несколько минут все было готово. Колин вышел из дома и устроился в карете, поставленной на другой стороне улицы, чтобы оттуда наблюдать, кто приедет за Анабеллой. Чэрити изображала верную служанку, ухаживающую за тяжелобольной хозяйкой. Леди Фолкхем была готова сразу же дать «больной» рвотное, как только королевский посланец ступит на лестницу.

Всем оставалось только ждать.

11

Ее разнообразью нет конца.

Пред ней бессильны возраст

и привычка.

Другие пресыщают, а она

Все время будит новые желанья.