Читать книгу "Ветер с севера - Симона Вилар"

«Что ему здесь понадобилось? – шевельнулось в душе Ги смутное беспокойство. И тут же нашелся ответ: – Наверное, хватил лишнего и забрел сам не зная куда».

– Эй!

Коробейник молниеносно обернулся. Вышедший из тени Ги невольно отпрянул от, казалось, готовой броситься на него фигуры.

– Святый Боже! Что с тобой, малый? Послушай, бродяга, мне понадобился твой товар. Где он? Я хотел бы кое-что купить.

В лунном свете Ги отчетливо видел, как дрогнули и расслабились мускулы на руках торговца, но в лице его все еще оставалось нечто волчье. Или это только казалось в неверном освещении?

Коробейник наконец понял, чего от него хотят. Он кивнул головой – на глаза упали слипшиеся волосы – и сделал Ги знак, чтобы тот следовал за ним. Они вышли из аббатства. Эврар по-прежнему оставался на месте, проводив их молчаливым взглядом. Ги взглянул в долину – туда, где горели огни. Вокруг костров толпились люди, он заметил светлую фигурку Эммы.

– Шевелись поживее! Что ты за коробейник, если бросил свой товар?

Короб оказался спрятанным в зарослях крапивы под пустующей сегодня сторожевой вышкой монастыря. Торговец молча раскрыл его перед Ги. Света было недостаточно, но Ги все же вскоре обнаружил то, что искал.

– Так сколько же ты хочешь? – вновь спросил он.

Коробейник стоял в задумчивости, поглядывая на юношу. Наконец он тряхнул головой и выбросил один палец. Ги, пока немой не передумал, поспешил вручить ему динарий.

«Если он так будет блюсти свою выгоду, то вскоре разорится. Видимо, он все же пьян и не вполне понимает, чего от него хотят», – думал юноша, спускаясь по склону.

Когда он приблизился к огням, Эмма сама вышла ему навстречу.

– Ты будешь прыгать со мной через костер? Если мы не разомкнем рук – у нас будет долгая любовь.

У Ги закружилась голова.

– Любовь? Ты меня любишь, Эмма?

Она насмешливо глядела на него, и красноватые отсветы огня играли на ее гладких щеках, огненными искорками отсвечивали в зрачках.

– А ты? – не отвечая, негромко спросила она.

Он кивнул, с трудом проглотив ком в горле.

– Еще вчера я думал, что в моем сердце один лишь Бог. Но сегодня… Сегодня все изменилось.

Ги опустил глаза, взгляд его натолкнулся на стоявшего рядом малыша в рубашонке, едва доходившей до пупка. Тот с самым серьезным видом слушал их, засунув в рот пятерню. Заметив, что на него смотрят, он вытер мокрую руку о волосы и бросился бежать прочь, сверкнув голым задком.

Эмма и Ги засмеялись, глядя ему вслед.

– Смотри, что я тебе принес, – сказал Ги, протягивая ей повязку.

Эмма взяла ее и, откинув голову, встряхнула волосами, отбрасывая их с лица. Приложив повязку ко лбу, она встала вполоборота к юноше.

– Ты ведь поможешь мне?

Его пальцы дрожали, когда он стягивал сзади шнурки широкого ремня. Краем глаза он увидел стоявшего неподалеку Вульфрада. У того было сумрачное, злое лицо, но Ги не обратил на него внимания. Под пальцами он ощущал теплую волну волос девушки и невольно погладил их – такие длинные, густые, гладкие, словно шелк из Византии. Эмма почувствовала его ласку и взглянула на него через плечо. На темном ремне, охватывавшем ее чело, ярко светились металлические цветы, свет костра подчеркивал плавный изгиб щеки.

В тот же миг их внимание привлекли шум и яростные крики вокруг столов. Эмма взглянула – и ее лицо вмиг стало серьезным. Настоятель Ирминон и Фульк Анжуйский, стоя друг против друга, как два бойцовых петуха, переругивались на чем свет стоит и потрясали кулаками.

– О нет! – почти простонала Эмма. – Всемогущий Господь, только не сегодня!

Аббат Ирминон толкнул анжуйца в грудь.

– Гореть тебе в геенне огненной, Фульк, за то, что ты, как и Карл Мартелл, заришься на владения церкви! Клянусь небом, прямехонько в пекло и отправишься!

– Бертинская пустошь моя! – ревел Фульк. – Она лежит в моих владениях!

– Лжешь, негодяй! Благочестивый барон Бертин отписал пустошь Гиларию-в-лесу, чтобы мы молились за упокой его души.

– Поганый брюхатый поп! Бертинские угодья мои! Барон был моим вассалом, и его владение суть бенефиций за службу, а не наследственный аллод!

Они наступали друг на друга, как два взбесившихся быка. Кто-то из монахов попытался встать между ними, но аббат могучей рукой отшвырнул его прочь.

– Что, алчный пес, собиратель падали, тебе неймется отнять у меня Бертинские владения? Чтобы я уступил тебе эти богатые угодья – три модия луга, шесть модиев пахотных земель, болото, где можно накосить дюжину возов сена?.. Да скорее небеса разверзнутся!

– Церковный боров! Закрой свой рот, иначе я велю своим людям мочиться в него, как в корыто.

– Ты выродок среди свободных франков! Убирайся прочь из моих земель! Вон из Гилария! Да поразит вас всех чума, проказа и моровая язва!

Он ухватил графа за косу, но тут же получил подножку, и оба покатились по земле, нещадно тузя друг друга.

И тут же воины графа и монахи Гилария, словно по команде, кинулись друг на друга.

Когда подоспели Ги и Эмма, побоище уже было в самом разгаре. Монахи дрались с молчаливым упорством, не уступая в умении воинам графа. На помощь им пришли поселяне. Словно по какому-то молчаливому уговору, никто не хватался за оружие, однако потасовка велась с крайним ожесточением. Слышны были только тяжелое дыхание, глухие удары, хриплые выкрики да стоны. Женщины в отчаянии рвали на себе волосы. Какая-то старая монахиня пронзительно визжала, матери оттаскивали возбужденных детей. Самые младшие ревели в голос.

Ги увидел, как один из вавассоров его отца рухнул на стол, сметая объедки и посуду, от богатырского удара Вульфрада. У кузнеца из разбитой брови струилась кровь. На плечах брата Сервация висели сразу два вавассора, и он глухо кряхтел, стараясь сбросить их. Один из монахов стоял среди дерущихся на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону и закрыв голову руками. Какой-то дружинник вывалился из толпы, схватясь за живот – его неудержимо рвало. Ги увидел, как оруженосец его отца – почти мальчик – с силой колотит о скамью худосочного брата Авеля.

Драка приобретала опасный оборот. Ги ринулся в толпу.

– Стойте, ради самого неба! Довольно!

Его отшвырнули. Он увидел отца. У графа был оторван ус, лицо измазано в крови. Он запаленно дышал.

– Убирайся, сопляк!

Возникший рядом аббат подтвердил:

– Прочь, сын мой. Если не можешь помочь, убирайся.

Они вновь сцепились с Фульком с неукротимой яростью.

Юноша ошеломленно оглянулся, не зная, как быть. Эмма, как завороженная, смотрела на дерущихся мужчин. Лицо ее выражало странную смесь ужаса и азарта.