Читать книгу "Замок на скале - Симона Вилар"

У ворот города ей навстречу выехали все три брата Йорка – Эдуард, Джордж и Ричард. В пышных облачениях, на великолепных конях под богатыми попонами они, хохоча, глазели на эту втоптанную ими в грязь женщину. В этот миг Маргарита Анжуйская подняла голову и, протянув к ним связанные в запястьях руки, прокляла торжествующих Йорков:

– Да следуют за вами дурные предзнаменования! Да поразят вас болезни, горе и тоска! Живите среди лжи и предательств, и пусть вас обманут те, кому вы доверитесь! Дай вам Бог испытать раскаяние, когда будет поздно каяться, и пусть ваше потомство, как и мой сын, сгинет до срока! Будьте долговечней своей удачи и своих близких, познайте ужас и отчаяние, и пусть вас постигнет злая смерть!

Ее слова прервал смех Эдуарда. Он раскатисто хохотал, обнажая ряд ровных красивых зубов.

– Что ж, змея, теперь, когда у тебя вырвали жало, попробуй ужалить, если сможешь!

И, дав шпоры коню, он пронесся мимо, обдав плененную королеву пылью и комьями земли.

Победа под Тьюксбери в Глостершире, казалось, была окончательной: один за другим прибывали к королю Эдуарду IV дворяне, представители городов и духовенства с изъявлением покорности. Распустив большую часть армии, Эдуард отправился в Ковентри, где между празднествами и пирами щедро раздавались хартии о помиловании, ибо теперь он смягчился и больше не помышлял о мести.

Именно в это время в графстве Кент разразилось восстание, которое угрожало столице и остававшейся там королевской семье. Прискакавший от мэра Лондона гонец требовал не медля ни минуты прийти на помощь и защитить королеву Элизабет.

Мятеж поднял двоюродный брат Делателя Королей – лорд Фокенберг по прозванию Бешеный Бастард. С сильными, отлично вооруженными отрядами он двинулся на Лондон, где в Тауэре томился последний король из рода Ланкастеров Генрих. И пусть несчастный монарх был почти безумен, но, если его освободить из темницы, еще не ясно, на чьей стороне окажется народ и не соберутся ли опять опальные ланкастерцы вокруг своего короля.

Эдуард, словно обезумев, помчался в Лондон. Он неотступно думал о пленном короле, о своей супруге и наследнике престола, которых оставил в столице, и ему едва ли не становилось дурно, когда он представлял Элизабет в лапах Бешеного Бастарда. Ведь в столице распоряжался один лишь брат королевы, граф Риверс, а этот человек был не из тех, кто смог бы достойно противостоять лорду Фокенбергу.

Однако, когда Эдуард был уже у стен Лондона, мятеж Фокенберга угас. Лондонцы, чья преданность Эдуарду неоднократно подтверждалась, смогли отстоять столицу и тогда, когда Фокенберг рвался через Лондонский мост, на котором сжег все дома и лавки, и когда он пытался войти в Сити через Олдгейтские ворота.

Эдуард вернулся в Лондон, но покоя в его душе больше не было. Он осознал – покуда жив последний из вождей партии Алой Розы, Генрих VI Ланкастер, он не может позволить себе благодушия. Ведь существовал и мятежный Север, где сторонники Делателя Королей составляли сильные партии, рядом бурлил взбудораженный Кент, где все еще носился Бешеный Фокенберг, на свободе оставались Джон де Вер, граф Оксфорд, бежавший к французскому королю Людовику XI, заклятому врагу Эдуарда, и граф Пэмброк, также бежавший во Францию, прихватив с собой племянника, сына Маргариты Бофор – Генриха Тюдора. Вместе они составляли грозную силу, и Эдуард Йорк, однажды на время уже лишившийся престола, не хотел повторять старых ошибок.

Стояла глухая ночь. Бодрствуя, король задумчиво расхаживал по огромным помещениям древнего Вестминстер-холла. Его шаги гулко отдавались в пустоте. От деревянных резных перекрытий под сводчатым потолком слабо доносился запах свежего лака. В дальних концах здания горело по факелу, посредине же царил полный мрак. Слабо скрипнула дверь, король от неожиданности вздрогнул, но тотчас облегченно вздохнул, узнав на стене горбатую тень Ричарда.

– Это ты, Дик?

Между королем и его младшим братом установились в последнее время очень короткие отношения. Нет, что греха таить, бывали времена, когда между братьями пробегала черная кошка. Бывало и так, что король отправлял Ричарда в ссылку в его владения в Глостере. Но после того, как повел себя Дик, когда Эдуард лишился короны, после того, как он отважно бился за него под Барнетом, а под Тьюксбери именно его стремительная атака и удачная сшибка с появившимися с тыла ланкастерцами решила исход битвы… нет, после всего этого Эдуард не мог не приблизить к себе Ричарда и не осыпать его милостями! Он доверился ему абсолютно, и это, очевидно, начинало злить среднего из Йорков – Джорджа Кларенса.

– Что тебе, Дик? – спросил король, когда Глостер приблизился.

У герцога одно плечо было значительно выше другого, и при ходьбе он заметно приволакивал ногу, но при этом во всех движениях младшего Йорка чувствовались удивительная мощь, пластичность и сила, а за медлительной неуклюжестью – стремительная ловкость одного из первых бойцов Англии.

– Я знаю, что тебя тревожит, Нэд, – мягко проговорил Ричард Глостер. – И я считаю, что ты прав. Ты не сможешь успокоиться, покуда жив этот полоумный Генрих Ланкастер. Тебе следует уничтожить его.

Эдуард вздрогнул, странно взглянув на брата. Он был почти на голову выше, и насколько Ричард был согбен, настолько статен и хорош собой был Эдуард. Ни один король Англии до него не мог гордиться такой красотой, как Эдуард Йорк.

– Ты всегда предлагаешь такие вещи, на которые нелегко решиться, Дик.

– Почему же нелегко? Ты король, ты можешь позволить себе все, что угодно.

– Существует голос общества, Дик. Я должен жить в мире с феодалами, над которыми приобрел власть, и они должны быть высокого мнения о своем государе. И не забывай о дворах Европы. Что они скажут, если Генрих VI будет внезапно убит?

– Ты излишне щепетилен, брат. Король, который дважды мечом возвращал себе трон, может быть спокоен на этот счет. Что же касается голоса общества… Это нелепо, Нэд. Подумай, разве наш предок, Генрих Плантагенет[22], перестал быть королем после того, как совратил невесту своего сына Аликс Французскую? Кастилец Педро Жестокий[23]велел убить свою жену Бланш Бурбон, но это не помешало Черному Принцу[24]воевать на его стороне, а славному Чосеру называть его в стихах лучшим цветом испанской славы. Может быть, кто-нибудь обвинил первого Ланкастера, Генриха IV[25], в неожиданной смерти Ричарда II в темнице замка Понтефракт? Или те же шотландцы – разве не Яков II[26]предательски заманил в свой замок Стерлинг главу дома Дугласов, Арчибальда, вручив ему документ с большой государственной печатью, где клялся в неприкосновенности лорда, и здесь же собственноручно убил его?