Читать книгу "Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский"

Бойцы кивнули и, вскинув оружие, занялись делом.

– Михайловский!

– Здесь!

– Собирай свое хозяйство и тоже грузись. Как загрузитесь, ждите нас.

– Понял. А вы?

– А мы дуван дуванить будем!

Видя вытаращенные глаза Виктора, пояснил:

– В тех двух телегах действительно пулеметы. И судя по ящикам, патронов тоже хватает. Как такое бросить?

– Но лошади ведь убиты?

– Своя ноша не тянет! Да и мы сами всяко-разно лучше лошадей!

Так, дальше…

– Липатов!

– Я!

– Пятерых вниз. Пусть заберут документы у всадников. Уж очень на них погоны красивые. Хоть узнаем, кого укотрапупили. Только пусть поостерегутся. Вдруг кто из раненых пальнет. А остальные – все бегом марш за мной!

И мы по гребню холма понеслись к вожделенным телегам. Добежав же, убедился, что рисковали не зря. Вот они, «максимы». Сложены для транспортировки. Стволы отдельно, станки отдельно. Два пулемета в одной телеге и еще один во второй. Ящики с патронами тоже сильно радовали глаз. Не теряя времени, стал распоряжаться:

– Не толпиться! Один человек берет станок, другой тело пулемета. Быстрее! Быстрее! Так, теперь патроны. На малый ящик по одному человеку, на большой по двое.

– Товарищ Чур?

– Чего?

Оглянувшись, увидел матроса, который, стоя внутри телеги, держит в руках не что иное, как ручник Льюиса.

– Смотри, чего нашел. Его тоже забираем?

– Родной мой! Конечно! Там еще диски должны быть и сумка с принадлежностями. Э-э! Погоди! Я сам!

Запрыгнув в телегу, обнаружил сразу две кожаные сумки. Странно. Сумки две, а пулемет один. Начал оглядываться в поисках второго. И обнаружил его на земле, почти полностью накрытым трупом возницы. Хм… шустрый был водитель кобылы. Прежде чем его срезали, успел даже за пулемет схватиться. Так… Вроде все забрали. А теперь бегом отсюда!

За те десять минут, пока мы перетаскивали трофеи в наши тачанки, головную часть колонны успели добить. Взяли даже четырех пленных. Один из которых был ранен в ногу. Скептически оглядев молодого бледного прапорщика (это так они младших лейтенантов сейчас называют), сидящего на земле, я сказал:

– Извини, земляк. Придется тебя тут оставить.

На что наглый прапор сплюнул:

– Чего же еще от красной сволочи ожидать? Давай стреляй!

Так же сплюнув, я ответил:

– Ты, младшой, е…ся на всю голову. Это вы пленных да раненых стреляете. А мы такой хренью не занимаемся. Извинялся я потому, что с собой тебя не берем и к лекарю не отвозим. Сиди тут, своих дожидайся!

После чего мы, быстро загрузившись в свои средства передвижения (ну а кто и пешком), трусцой двинули подальше отсюда. Ведь через час, а то и раньше, сюда притопают основные силы противника. И сдается мне, они будут злы до невозможности. Так что, чем больше расстояния мы оставим между собой и ними, тем будет лучше.

Тем более я получил понятие, что они собой представляют. Сами прикиньте – в голове колонны было около сорока – сорока пяти человек. Половину из них (если не больше) покрошили из пулемета. То есть против двух наших полнокровных взводов оставалось человек пятнадцать-двадцать. В итоге – с нашей стороны двое убито и четверо ранено. Один из них тяжело. И это, мать его, из засады! Так что в прямой бой с подобными волками вступать нельзя ни в коем случае. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас подготовка более-менее не улучшится. Это еще хорошо, что я пулеметчиков-асов набрал, а то было бы нам счастье…

Правда, упаднические настроения перебивало одно громадное «но» – у нас все получилось! Получилось! Сделали мы их! Почти всухую размотали! И это еще не вечер! На сегодня у нас еще кое-что запланировано. В этот момент раздался буквально вопль Трофимова:

– А-а-а! Чур! Чур!!

Я от неожиданности чуть с лошади не свалился и оглянулся на догоняющего зама, который, смешно подпрыгивая в седле, скакал ко мне, размахивая чем-то над головой. При этом глаза у Гришки были какие-то бешеные. А народ позади начал вопить что-то матерно-радостное. Трофимов же, доехав до меня, сунул в руку мятый погон и какие-то документы:

– Вот смотри! Смотри сам, кого мы там подловили!

Радость из него так и перла, поэтому, пока неуверенно улыбаясь, я, еще не веря в столь запредельную удачу, развернул документ. Мля-я-я!!! Так и есть – Дроздовский Михаил Гордеевич!!! Эпическая сила витаминов! Вот это пруха! А Гришка тем временем, захлебываясь, пояснял:

– Ты же послал проверить документы у убитых старших офицеров. Ну, братишки быстренько самых «красивых» осмотрели и, не читая, бросили бумаги в офицерскую сумку. Погон еще у старшего по званию оторвали. И дай бог ноги! Там ведь раненых недобитков до хрена. Кое-кто в себя пришел настолько, что стрелять удумал. Лешку даже подранили малёха. Хорошо еще твой абрек подсобил. Поэтому задерживаться не стали. Сейчас уже решили посмотреть, а там – вот!

Да уж. Это просто пипец! Вопрос, откуда взялся Дроздовский в передовом отряде, передо мной не стоял. По слухам, мужик смелый и грамотный. Был. Он от боя не бегал и мог находиться где угодно. Даже в наступающей пехотной цепи. Кстати, в мое время именно в атаке его и ранили, так что полковник (к тому времени уже генерал-майор) от ранения помер. Но это случилось полугодом позже. Блин. Очень жаль, что человек столь выдающихся достоинств выбрал не ту сторону.

А с другой стороны, это был враг. Один из самых страшных и упертых. Но нам ведь в любом случае наиболее непримиримых, как красных, так и белых, на ноль множить надо. И первый шаг уже сделан!

В этот момент Лапин, в руки которого попали документы Дроздовского, их тоже прочитал. Убедился, так сказать, собственными глазами. После чего, не выдержав, заорал:

– Ура! Ура-а-а, товарищи! – и повернувшись ко мне с горящими глазами, потребовал: – Товарищ Чур, нужен митинг!

– Фуитинг! У нас на хвосте полк висит! Хотя… – глянув, как по колонне, по мере распространения слуха, идет волна радостных выкриков, я несколько смягчился: – Все, что хотел сказать, скажешь потом. А сейчас я быстренько сообщение сделаю.

Приподнявшись на стременах, громко скомандовал:

– Отря-я-яд! Сто-ой! Становись! Разобраться по взводам!

Подождав несколько минут, пока все не подтянутся, выехал с дороги в сторону.

– Отряд, нале-во! Равняйсь! Смирно! Вольно! Докладываю – в результате боя нами было уничтожено и выведено из строя около трех сотен бойцов противника. Также был убит их командир – полковник Дроздовский! Ура, товарищи!

Народ заорал. Многие стали кидать шапки в воздух. Какие-то дебилы даже пальнули несколько раз на радостях. Но их быстренько угомонили взводные и отделенные. Я же, выждав какое-то время, поднял руку, призывая к тишине, и продолжил: