Читать книгу "Тэтчер. Великие личности в истории - Андрей Галушка"

К 1982 году на островах проживало около 1 800 жителей, потомков британцев, поселившихся там в позапрошлом веке. Сами британцы пренебрежительно называли их «келпи» и считали «преимущественно пьяницами, бездельниками и отбросами». Один из депутатов-лейбористов охарактеризовал их как «рабов компании», намекая на то, что на островах было единственное предприятие, от которого зависела работа его жителей. Последние были заняты преимущественно в овцеводстве — помимо поселенцев, здесь проживало полмиллиона овец. Климат на островах умеренный с постоянными сильными ветрами. Ландшафт — мозаика из долин, скалистых холмов и торфяных болот. Столица, Порт-Стенли, может похвастать небольшим аэропортом, но в остальном не отличается от рыбацкой деревушки где-нибудь в Шотландии. Прочие населенные пункты — это просто овцеводческие поселки. Административно к Фолклендам также принадлежали Зависимые территории Фолклендских островов — Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова на две тысячи километров дальше на восток в Южной Атлантике. Сейчас эти острова практически необитаемы, и на них действительно нет коренных жителей, но во время Фолклендской войны они были штаб-квартирой Британской антарктической службы и на них дислоцировались британские правительственные служащие, которые работали там вахтенным методом.

В послевоенное время население Фолклендов постоянно снижалось — многие возвращались в Британию. В правительственных кругах считали, что если число жителей упадет до полутора тысяч, это британское владение станет нежизнеспособным. Одно из основных местных промышленных предприятий, мясокомбинат на восточном побережье Западного острова, был заброшен. Но тот факт, что поселенцы считали себя британцами, очень сильно мешал Форин офису в улучшении отношений с 28 миллионами (на конец 1970-х годов) аргентинцев и — шире — с 250 миллионами латиноамериканцев.

В середине 1970-х годов в условиях политического кризиса и протестов левых сил, не брезговавших террором, Аргентину возглавили военные, решившие вернуть страну к «порядку». Аргентинская хунта (по-испански буквально «совет», но в других языках это слово давно стало синонимом военного правительства) начала Грязную войну с левыми силами. В ходе кампании государственного террора тысячи людей, которых подозревали в симпатиях к противникам режима, были арестованы, подвергнуты пыткам и тайно убиты. Нередко тела или еще живых людей сбрасывали с военных вертолетов в воды Атлантики за десятки километров от берега. Эти «исчезнувшие» стали позором аргентинских военных.

В декабре 1981 года в ходе очередной кадровой перетасовки у руля страны встал генерал Леопольдо Фортунато Галтиери Кастелли. Внук бедных иммигрантов из Италии (бабка из Генуи на севере Италии, а дед из Калабрии на юге страны), он родился в провинции Буэнос-Айрес и сделал быструю карьеру в армии. Командуя 2-м армейским корпусом, в 1976 году он стал одним из руководителей военного переворота, отстранившего от власти вдову бывшего аргентинского популистского диктатора Перона. Галтиери вошел в Высший военный совет (официальное название хунты), а в 1979 году встал во главе аргентинских вооруженных сил. Грязная война близилась к концу. Галтиери столкнулся с резким ухудшением экономической ситуации в стране (инфляция достигла сотен процентов, безработица неостановимо возрастала, а промышленное производство почти прекратилось) и усилением гражданского недовольства режимом военных. Выход из тупика Галтиери видел в акции, призванной вызвать рост патриотизма аргентинских граждан. Эта акция, военная экспедиция по захвату Фолклендских островов, позволяла ему также заручиться поддержкой командующего военным флотом Аргентины Хорхе Анайя[25] в ходе борьбы за высший пост в стране. К тому же аргентинской верхушке был необходим внешнеполитический успех, чтобы стереть память об унижении 1977 года, когда Международный суд ООН разрешил спор о трех островах в проливе Бигл между Чили и Аргентиной не в пользу последней.

Аргентина не подавала в Международный суд ООН иск по поводу Фолклендских островов. Но не обращалась туда и Британия из опасений, что может проиграть дело. Еще в 1946 году меморандум Форин офиса гласил, что захват островов Британией в 1833 году может расцениваться как неоправданная агрессия. Аргентина же декларировала, что британские поселенцы оказались на островах незаконно, а острова были и остаются частью Аргентины. В 1964 году она перенесла спор о суверенитете в ООН. Генеральная Ассамблея попросила стороны решить вопрос путем переговоров, при этом отметив, что Фолкленды являются реликтом колониализма, а ООН выступает за деколонизацию.

На переговорах Аргентина заявляла, что если острова будут ей возвращены, она будет учитывать интересы их жителей. Британская официальная позиция заключалась в том, что острова принадлежат их населению, которое выражало желание остаться под защитой Британии. Но неофициально британские дипломаты расценивали островитян и их предпочтения скорее как помеху прогрессу в переговорах, и с конца 1960-х годов искали путь к компромиссу в вопросе суверенитета. Фолкленды наряду с Гонконгом и Гибралтаром в воззрениях Форин офиса оставались постыдными очагами колониализма, от которых нужно с достоинством избавиться.

В 1975 году правительство Вильсона отправило на Фолкленды комиссию во главе с лордом Шеклтоном, сыном знаменитого исследователя Антарктики, в надежде, что тот рапортует о нежизнеспособности колонии и необходимости от нее избавиться. Но лорд Шеклтон написал нечто совершенно противоположное: при дополнительном инвестировании в инфраструктуру острова вполне могут оставаться британскими. Его рапорту не был дан ход.

На следующий год аргентинцы захватили три островка из группы Южных Сандвичевых. Британия высказала протест по закрытым каналам, но шум поднимать не стала, и аргентинцы оставались там еще шесть лет. Однако британское правительство, во главе которого тогда стоял Каллаган, опасаясь, что такой аргентинский демарш может быть прелюдией к аналогичным действиям в отношении Фолклендов, решило усилить военное присутствие в водах островов. На помощь судну ледовой разведки «Эндьюранс» была послана атомная подводная лодка и несколько фрегатов. В 1982 году Каллаган, желая уязвить Тэтчер, заявил, мол, этот акт предотвратил попытку вторжения, но нет ни одного доказательства, что вторжение предполагалось, или что, узнав об отправке британских судов к Фолклендам, Аргентина отказалась от таких планов.

Тем не менее аргентинские действия подтолкнули британских дипломатов на пути решения проблемы. Был предложен новый вариант, уступка островов Аргентине с последующей их арендой Британией сроком на 200 лет (а по их истечении проблема как-то сама рассосется, или, во всяком случае, отвечать за нее придется кому-то другому). Предполагалось пересматривать аренду каждые пять или десять лет на случай, если островитяне изменят мнение и таки захотят перейти под полный суверенитет Аргентины. В ходе переговоров срок аренды уменьшили до 99 лет. Но проблема заключалась в том, что трансфер суверенитета требовал ратификации парламента, а за него ни одно правительство не могло набрать голосов. И уж точно невозможно было протащить такое решение через парламент, пока Аргентиной правила военная хунта, убивавшая собственных граждан без суда. Против ратификации была решительно настроена и оппозиция в лице лейбористов, и правый фланг тори, сожалевший о недавнем предательстве белых родезийцев (режим Роберта Мугабе в Зимбабве начал проявлять несомненные признаки диктатуры), был резко против еще одного «слива своих».