Читать книгу "Эликсир бессмертия - Нина Пушкова"

— Честно говоря — нет.

— Ну, значит, плохо тренирую. Услышишь ещё. Что привело тебя на днепровские берега? Надолго сюда?

— Да так, дело одно. Думаю, на пару-тройку дней.

— Жаль, я сегодня вечером убываю в командировку… Чем могу помочь, друже?

— Машина нужна. Надёжная, проходимая и не слишком заметная.

Шурка задумался, потом сказал:

— Я тебе дам «Ниву» 77-го года рождения, устроит?

— Вполне. У меня когда-то своя «Нива» была.

— Машина не новая, так что внимание не привлечёт. По документам на меня оформлена. Ты где остановился?

— В гостинице «Украина».

— Понятно. Тогда тебе мои ребята через два-три часа всё привезут — и ключи, и документы, и машину подгонят. Доверенность сделать не успеем, но тебе же ненадолго? На день? Ну так она не понадобится! Откупись в крайнем случае.

И уже на следующее утро Сергей сидел за рулём красной «Нивы». Машина ему понравилась — надёжный советский автопром, по буеракам — самое то.

Дорога на Белую Церковь была вся в выбоинах, видно, давно не ремонтировали. Тем не менее трясло не очень сильно — амортизаторы были хорошие. Но по-настоящему ходовые качества советского внедорожника проявились, когда Францев свернул к селу под названием Пшеничное. Тут ухабы пошли серьёзные, машина начала проваливаться в рытвины, пришлось сбавить скорость.

Других автомобилей на старой грунтовке он не встретил. Только уже перед селом Францев с удивлением увидел синюю BMW, медленно двигавшуюся навстречу. В этой глуши немецкая иномарка смотрелась странно: что привело её сюда? Правда, в новой жизни в России «бэ-эм-вухи» стали любимыми машинами братков. Ну так и здесь, наверное, тоже…

Груня жила в деревне Марьинка. Деревня была небольшая, и нужный дом Францев нашёл быстро. Дом был добротный, но обшарпанный: синяя краска со стен облезла, шифер на кровле покрошился. По всему было видно: за постройкой давно не ухаживали. Но насторожило его другое — распахнутая дверь.

Францев осторожно взошёл на крыльцо. Звуков изнутри дома слышно не было, и он переступил порог.

Уже в сенях Францев услышал слабое постанывание. А когда вошёл в большую комнату, увидел седую женщину в синем ситцевом платье. Она полулежала на старом диване с совершенно белым лицом, держась за сердце. Заметив гостя, женщина начала хватать ртом воздух, глаза её расширились, а рука потянулась в сторону стола. Бросив туда взгляд, Францев заметил выставленные коробочки с лекарствами. Так, валокордин, аспирин, валидол — что же ей дать?!

— Что вам дать — валидол?

Женщина, не в силах вымолвить ни слова, закивала головой… Спустя полчаса они уже сидели за столом и беседовали. Груня, грузная женщина с честным открытым лицом, не переставая благодарила Францева:

— Если б не ты — точно б померла! Бог мне тебя послал! Бог… Зовсiм сердце не працуе, старая вже…

Она перемежала русские слова с украинскими, пару раз всплакнула, потом спохватилась: надо же угостить нежданного спасителя!

— Угощение подождёт, — мягко проговорил Францев. — Я, вообще-то, по делу приехал.

Услышав, какое дело интересует Францева, Груня долго молчала, внимательно разглядывая гостя, будто оценивала его.

— Ладно… Отдам я тебе бумаги, — медленно произнесла она. — Ты — людына хороший. А этот, шо до тебе тут був…

— А кто до меня был?! — удивился Францев.

— Да прiiхав такой… Франт с закордону! А главное, не по-людьски попросил, а прям з ножем до горла: давай, и усе!

— Что давай?! — ещё больше удивился Францев.

— Да бумаги эти! Ну що тоби потрибно! Олександра Олександровича бумаги!

— И вы ему эти бумаги… — проговорил Сергей. И в ответ услышал:

— Дала, ну как было не дать! Напугал он меня… Дала. Но тильки половину!

У Францева отлегло от сердца. Выяснилось, что Богомолец в 1946 году опасался ареста и действительно отдал на хранение Груне свои записи. Но разделил их на две большие папки, будто знал, что плодами его трудов непременно заинтересуются. В одном досье были описания различных экспериментальных работ. Это досье, сказал он Груне, можно отдать, если будут настойчиво требовать. А вот главное — второе, в толстой дерматиновой папке коричневого цвета с серыми тесёмками, нельзя было отдавать ни в коем случае. «Никому», — строго-настрого наказал Богомолец. «И сколько же мне их хранить?» — всплеснула она руками. «Посмотрим… Скорее всего, я скоро сам заберу. Если нет — храни, пока за ними не придёт человек с честными глазами. Ты его сразу узнаешь».

Пока Груня всё это подробно рассказывала, Францев напряжённо думал: кто же ещё интересуется этими бумагами?! Кто сюда приезжал?!

— Так что забирай главную папку, — закончила свой рассказ Груня. — Только на доброе дело используй… Глаза у тебя честные, — добавила она.

— Использую, обещаю. А они здесь — в доме?

— Ага. Тильки сам вiзьми, менi, старой, не долезть… За Божницей вони… — указала рукой Груня.

В углу комнаты почти под потолком висела большая икона Богоматери с Младенцем в старом потрескавшемся окладе. Францев встал на табуретку и запустил руку за оклад. Но там ничего не было.

— Не знайшов? Да там тільки вид, що стіна, за шпалерами порожно!

За обоями и впрямь обнаружилась пустота. Просунув руку между ними, Францев нащупал тугую папку, перевязанную бечёвкой.

Это была большая удача. Но оставался ещё неизвестный конкурент, который также интересовался бумагами. И его личность следовало обязательно выяснить.

— Сказал, що з этой приiхав, Шведции что ли… — неуверенно произнесла Груня.

— Из Швеции?!

— Та вроде… Там, говорит, живе людына, кому Олександр Олександрвич дуже доверяв. И, говорит, ему треба эти бумаги. Говорить, а сам глазами рыскает по комнате, як злодий який! Я не хотела давать, а он пистолет вытащил и верёвку. Сейчас, говорит, тебя свяжу и всё в доме переверну, если сама бумаги не отдашь!

Груня снова начала заметно волноваться, словно вновь переживая этот страшный момент.

— Успокойтесь, всё уже позади. Так это из-за него у вас так сердце прихватило?

— Так из-за чего же ещё? Из-за него и занедужилась…

Францев сразу вспомнил синюю BMW, что попалась навстречу.

— Как ваше состояние? — спросил он.

— Та всё добре… Спасибо тоби! Спас ты меня…

По всему было видно: Груня чувствовала себя намного лучше. И Францев заторопился.

— Извините, надо возвращаться… Здоровья вам и долгих лет… И огромное спасибо за бумаги!

Уходя, он незаметно положил на старый комод все гривны, что выменял в Киеве на доллары. А теперь ему надо было во что бы то ни стало догнать незнакомца.