Читать книгу "Герлен. Загадочная история легендарной семьи парфюмеров - Элизабет Де Фейдо"

Эту историю Жаку рассказал Жюстен Дюпон, химик и его друг, который вернулся из поездки в Индию. Очарованный рассказом, Герлен задумал перевести эту любовную страсть на язык запахов и духов. В порыве внезапного вдохновения он растворил этилванилин во флаконе Jicky!

Счастливое вдохновение! Однако для окончательной доработки этой формулы в 1921 году Жаку пришлось пройти трудный путь бесчисленных проб и ошибок. Он прекрасно осознавал магию этого аромата и попросил своего брата и племянников, чтобы они представили парфюм на каком-нибудь крупном мероприятии.

Чтобы подчеркнуть эксклюзивность, Раймон разработал дизайн емкости, который бросил бы вызов времени и возвысился над сиюминутной модой. Флакон, названный «летучая мышь», представлял собой чашу с фруктами, символизирующую богатство колоний империи, размеры и разнообразие которой наглядно иллюстрировали могущество Западного мира. Вдохновением послужили ступы, характерные периоду империи Моголов, а также фамильный золотой слиток, принадлежащий семье Герлен. Таким образом, и форма, и содержание сделали Shalimar исключительными духами.

И вновь Герлен оказался прав! В 1925 году духи Shalimar были удостоены первой премии на Выставке декоративного и современного промышленного искусства. Проходившая между Эспланадой Инвалидов и Большим и Малым дворцами, выставка также продемонстрировала триумф стиля, известного с 1919 года как ар-деко. Он пришел на смену ар-нуво и произвел революцию в парижских универмагах, в «Галерее Лафайет», в «Бон Марше», в «Галерее Лувра».

Выдающийся даже по меркам экспонатов выставки, роскошный стенд Guerlain собрал все мыслимые похвалы. В искривленной экседре[65], смоделированной по проекту Реймона, преобладали зеленые тона и оттенки – на фоне цветов и золотистых плодов в черных ящиках, отделанных позолотой. Пышный ковер, богатая курильница в центре помещения: все это вместе являло собой оригинальность без диссонанса; здесь сочеталась роскошь азиатского искусства с французской элегантностью и вкусом.

Пожалуй, впервые в 1925 году удалось достичь гармонии: флакон и духи стали единым целым, а не отдельными продуктами. Успех Shalimar, усиленный хрустальным флаконом Baccarat, был оглушительным. Раймон Герлен, уехавший в США, чтобы развивать бизнес Дома в Америке, не мог не заметить: Guerlain и Shalimar в умах американцев тесно переплелись и стали восприниматься как синонимы. Во время плавания на французском лайнере его молодая жена Мари, ежедневно прогуливавшаяся по палубе с годовалой дочкой, смогла оценить заинтересованность американских женщин: многие из них спрашивали, как называются ее духи, почувствовав легкий шлейф аромата.

Shalimar стал ключом, кодом. Название аромата, флакон – все соединилось, чтобы создать вокруг него своего рода эффект синергии, призывавший к любви и обольщению. Эрнест Бо, творец знаменитого «No. 5» от Chanel, как достойный игрок, признал чужой успех, сказав:

– С помощью пакетика ванили я бы просто сделал щербет, а Жак Герлен сотворил шедевр!

После выхода Shalimar в производство было запущено множество духов с восточным ароматом. Но именно Герлен произвел революцию в обонятельном коде, отыскав идеальный баланс между чувственностью, легкостью, сливочной сладостью ванили и бальзамической теплотой.

– Используйте Shalimar, – сказал тогда Герлен, – чтобы дать волю своим чувствам!

Несмотря на оглушительный успех – Shalimar стал одним из самых продаваемых продуктов в мире ароматов, – Жак не стал почивать на лаврах. В том же году он создал Bouquet de Faunes, который выпускался во флаконах Lalique трех размеров, упакованных в цилиндрические коробки из зеленой кожи. И был разработан новый продукт – парфюмированная ароматом Shalimar тончайшая пудра La Poudre C’Est Moi, как отголосок знаменитой фразы, приписываемой Людовику XIV: «Государство – это я!». Солнце – эмблема Аполлона, принятая Людовиком XIV, – украсило коробку пудры и стало еще одним символом Дома Guerlain.

Мрачные годы

Экономический кризис 1929–1932 годов не остановил новаторского движения и не сказался на оптимизме парфюмеров. Каждый раз, когда сгущаются тучи и наступают трудные времена, стремление к роскоши лишь нарастает. Может быть, это связано с обостренным ощущением хрупкости жизни и бренности счастья?

Жак, однако, не позволял себе обманываться. Стены его лаборатории возвели барьер между ним и внешним миром, но не сделали его слепцом. Кризис, пришедший из США, придавил Европу и изменил расстановку политических сил. Страны Центральной Европы, Германия, Великобритания, а также Аргентина и Бразилия, где у Герлена было много клиентов, стали проявлять сдержанность. Экономическая география парфюмерии менялась.

Но каким образом эти потрясения истории могли охладить творческий жар, бушевавший в нем?

1929-й стал годом Liu, альдегидного аромата, вдохновленного персонажем оперы Пуччини «Турандот», действие которой разворачивается в средневековом Китае. Лиу, рабыня принца, чье настоящее имя – Любовь, предпочла умереть, но сохранить верность своему хозяину и не выдать его имя возвышенной, но жестокой принцессе Турандот. Трагическая история, которая нашла свое отражение в таинственном черном хрустальном флаконе в стиле ар-деко от Baccarat работы Жорже Шевалье.

В обстановке страха и пессимизма Герлен вновь сосредоточился на мечте, чтобы отрешиться от сложной ситуации в мире: в Германии, Италии, Турции, Польше с триумфом приходят к власти режимы, для которых красота лишена смысла. В 1934 году Жак выпустил Sous le Vent и посвятил парфюм Жозефине Бейкер[66]. Ароматический шипр символизировал радость жизни и экстравагантность прекрасной актрисы, перед которой никто не мог устоять, когда она исполняла «У меня есть две любви», песню Винсента Скотто.

Наступила эпоха скоростей, обгонов, подвигов. Время ускорялось. Рекорды били один за другим. Кино, авиация, автомобилестроение, музыка – все выражало жажду жизни и ее быстротечность!