Читать книгу "Тайна древнего кургана - Евгений Волков"

После хирургической операции Гоша лежал в общей палате в состоянии глубокой депрессии. Он опять попал в дурную историю, причем потерял не свободу, а часть своего тела, что необратимо. Лучше бы работал сейчас на стройке какой-нибудь птицефабрики или зернохранилища. Лонской обманул его, обещая, что не занимается ничем криминальным, на деле все оказалось совсем по-другому. И как теперь жить однорукому и никому не нужному? Ни профессии, ни отложенных средств для дальнейшего существования. Но Горецкий понимал, что уныние окончательно добьет его. Поэтому появление Рощиной встретил своей фирменной обаятельной улыбкой:

— Кого я вижу, наша популярная пресса, сколько лет, сколько зим!

Гоша шутил, но глаза у него были грустные. Таня не знала, о чем и как с ним разговаривать сейчас, но все-таки спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего, могло быть и хуже, вот шефа моего прямо разорвало на части. Придется учиться жить с одной рукой. А что нового слышно про Оксану?

— Ее ищут, пока безрезультатно. Ты кого-то подозреваешь?

Горецкий покачал головой:

— Да нет, были сомнения относительно Лонского, но теперь они рассеялись. Я вчера рассказал полицейским об интересе шефа к коттеджу Свиридова, но покойный Аркадий Евгеньевич не занимался организацией похищения произведений искусства, тем более похищением людей — это не его профиль. Впрочем, как выяснилось, нелегальная археология — тоже дело смертельно опасное. Все, с этим для меня покончено раз и навсегда. Оформлю инвалидность и стану искать работу по моим нынешним возможностям, хотя кому я теперь, калека, нужен?

— Мне нужен, — твердо сказала Татьяна. — Мы что-нибудь обязательно придумаем, Гоша, я поговорю с главным редактором, начнешь сотрудничать с нашей газетой как фрилансер, потом зачислят в штат. У тебя глубокие знания по истории здешних мест, будешь вести отдельную рубрику.

— Ты это серьезно? — недоверчиво произнес Горецкий. — Ты что же, пожалеть меня решила?

— Я просто тебя люблю, еще с тех пор, со студенческих. И буду любить всегда. Поправляйся, я приду завтра.

Рощина нагнулась над постелью, поцеловала Горецкого и ушла, а он остался лежать в палате, немного успокоившись. События последних дней стали для Гоши страшным уроком. Он надеялся, работая на Лонского, что удастся избежать участия в его криминальных деяниях, остаться законопослушным. Но быть сопричастным грязным делишкам ныне покойного шефа и остаться чистеньким не удалось. Увечье явилось расплатой за наивность, так что винить во всем нужно было прежде всего себя самого.

И отношения с любовницей предстали перед Горецким в новом свете. Та ни разу не пришла к нему, в отличие от Татьяны, не позвонила, не поинтересовалась, что с ним. Звонарева, конечно же, постарается поскорее о нем забыть, никаких серьезных чувств она ни к кому не испытывала, привыкла только брать, только получать удовольствия от жизни.

И Гоша решил вычеркнуть из памяти все, что происходило с ним после случайной встречи с Лонским на автовокзале, начать жизнь с белого листа. Таня Рощина стала единственным человеком, которому его судьба была не безразлична. И именно в этом состояло теперь маленькое человеческое счастье бывшего капитана студенческой команды КВН.

Счастлив был в этот день и Николай Семенович Звонарев. Он достаточно хорошо изучил свою жену и не сомневался, что теперь-то она обязательно прекратит всякое общение с предполагаемым любовником, так как альтруизм в перечень достоинств Анны явно не входил. Произошедшее Звонарев обсуждал с профессором Левченко в курилке, которую оба посещали регулярно, не в силах справиться с пагубным пристрастием.

— Вот и не верь после этого в проклятия потревоженного праха, — громко заявил Левченко, — сначала Свиридов, потом Лопатина, а следом за ними и Аркадий Евгеньевич, все были связаны с раскопками — и где они теперь? А ведь можно двигать историческую науку, сидя в кабинетах и в библиотеках, не совершая этого узаконенного кощунства.

— Вы имеете в виду работу с рукописями и старинными документами? — уточнил Звонарев.

Профессор энергично закивал:

— Да, да, конечно, именно с ними — с письмами, летописями, мемуарами. Смотрел на днях документальный исторический сериал Би-би-си. Представьте себе, недавно в Мадриде, при работе в архиве, случайно нашли воспоминания участника похода Великой армады, которые позволили по-новому взглянуть на причины поражения испанской эскадры и нерешительность его командующего. А вот к взорвавшемуся у берегов Шотландии галеону «Флоренция», на котором предположительно находилась флотская казна, кладоискатели-подводники ныряют уже несколько столетий — и все без толку, подняли монет и снаряжения всего на тысячу фунтов. И еще не менее интересная история. На старом лондонском кладбище раскопали огромную братскую могилу, там нашли останки нескольких тысяч человек, взрослых и детей. Радиоуглеродный анализ показал, что все они умерли в середине XIII века, но на костях не было никаких признаков насильственной смерти, да и сражений в те годы не было. Как, впрочем, и чумы — она пришла в Европу через сто лет. Отчего же такая массовая гибель людей? Обратились к хроникам того времени и оказалось, что причина — голод из-за неурожая. Несколько лет подряд очень холодные зимы и дождливое лето. А все из-за извержения вулкана в Тихом океане. Так что научные открытия можно делать и в архивах.

— Но Трою так не раскопаешь, — возразил Звонарев.

Левченко только рассмеялся:

— Дорогой Николай Семенович, да кто ведь так ценимый вами Шлиман — просто мошенник и контрабандист. Англичане весь девятнадцатый и половину двадцатого века бесцеремонно переправляли в Британский музей артефакты из Египта. А как они ограбили Керченский музей во время Крымской войны? Нет, там, где раскопки, особенно древних захоронений, там или криминал, или мистика. Конечно, исследования археологов не остановить, но лично я давно прекратил участвовать в таких экспедициях.

— Не могу с вами в этом согласиться, — вежливо возразил заведующий кафедрой. — Для меня артефакты — это частицы вечности, пришедшие к нам из бездны времени. Тысячи лет нет грозных завоевателей, отважных воинов, мудрых жрецов, прекрасных женщин, — но остались их мечи и копья, шлемы и доспехи, посохи и диадемы, серьги и кольца. И мы восторгаемся ими в музеях, как восторгались наши весьма далекие предки.

Левченко больше спорить не стал, молча пожал плечами и вышел из комнаты для курения, выбросив затушенную сигарету в урну. Он давно убедился в том, что в спорах часто не рождается истина, а возникают неприязнь и злоба. Да и нет всеобщей и единственной истины, каждый из спорящих зачастую по-своему прав. Так стоит ли тратить время и нервы на переливание из пустого в порожнее?

33

Олег Парфенов, выполняя данное Сошникову обещание, потратил несколько часов на осмотр дачи профессора Свиридова. Он тщательно изучил содержимое книжного шкафа и двух полок с журналами, рылся в ящиках письменного стола, высыпал из картонной коробки на столешницу и перебрал одну за другой брошюры и черновики. Серой тетради с дневником офицера-добровольца нигде не было. Перед поездкой в коттеджный поселок капитан связался по телефону с Денисом Свиридовым и попросил провести аналогичную работу в квартире, но тот через два часа перезвонил и коротко сообщил, что тетрадь не нашел. Днем ранее обыск кабинета покойного в университете также ничего не дал, как и обыск в квартире Оксаны Лопатиной, — дневник бесследно исчез. Парфенов вернулся в городское УВД из поселка и заглянул к майору Сергееву. Тот выслушал коллегу с сочувствием, а потом заметил: