Читать книгу "Вместе тоже можно... - Ирина Муравская"

Чем ближе они продвигались к рингу, тем плотнее становился воздух и сильнее пахло кровью. От этой удушающей едкой вони тошнило. Вентиляция совершенно не справлялась с количеством зрителей. К этому моменту как раз заканчивался очередной бой. Один боец с окровавленным ртом добивал другого, уже не клерка, а мужчину помассивнее, чьё лицо превратилось в сморщенное вздувшееся тесто: правая часть так заплыва, что правого глаза не было видно вообще. Женя отвернулась в отвращении, не дожидаясь нокаута. Она не была пацифисткой, но сейчас испытывала просто дикое отвращение.

Стало хуже, когда минут десять спустя ведущий в компании красивых полураздетых девочек, куда ж без них, назвал следующих участников. Толпа загалдела в неистовстве, как никогда напоминая тупое стадо. Мерзкое, хищное, ненасытное. Мимо которого сновали букмекеры, предлагая тем, кто ещё не успел сделать ставку сорвать сегодня тотализатор.

Когда Майер появился в поле зрения, коленки Козырь задрожали в плохом предчувствии, а когда дали сигнал ноги и вовсе перестали устойчиво держать туловище. Если бы не Никита, поддержавший её, она бы осела. Соперники схватились, примерно одинаковые по силе и телосложению, но это мало успокаивало. Нет. Это выше её сил. Может другие и могут спокойно смотреть на всё это, а она нет.

— Простите, я не могу, — тупым болванчиком замотала головой она.

— Эй, подожди! — бросил ей Давид, но та уже вслепую распихивала людей, пробираясь к выходу. — Блин, и что делать?

— Я её подстрахую. Оставайся тут, — Никита, дав знак другу, помчался следом. А то мало ли что. Народ тут дикий, а она девчонка яркая, внимание привлекает издалека. Ненужные стычки неизбежны, вот только самой Жене на это было в данный момент абсолютно и категорично наплевать. Всё, чего она хотела — скорее добраться до дома и оказаться под холодным душем. Чтобы смыть с себя этот гадкий липкий смрад, прилипший к ней вторым слоем. Его теперь даже мочалкой не отдерёшь. Только если растирать до крови.

Вернувшись в квартиру несколько часов спустя Макс сперва решил, что он здесь один: свет повсюду выключен и абсолютная тишина. Даже как-то не по себе. Сбежала опять? Нет, не сбежала. За балконной дверью угадывался знакомый силуэт.

Окутанная табачным дымом Женя обернулась на шаги и скрип петель.

— Никита сказал, ты всё пропустила, — заметил он.

— Да. Я недооценила свои силы, — ответила невесело та, стряхивая пепел с сигареты в переполненную пепельницу.

— И наплевательски относишься к своему здоровью. А ещё меня отчитываешь, — толстовка Максима быстро оказалась на ней. Для надёжности ей ещё и затянули шнурки на капюшоне. Чтоб нигде не задувало. — Куда выперлась с мокрыми волосами? Давно менингит не подхватывала?

— Никогда, — равнодушно отозвалась Козырь, со страхом всматриваясь в собеседника. Она ожидала увидеть оплывшую физиономию или рваные раны, но нет. Только бровь рассечена и костяшки сбиты.

— Вот и надейся, что не придётся. Ещё и с голой задницей, — безразмерную кофту строго одёрнули, прикрывая короткие женские шортики. — За тобой глаз да глаз.

— За тобой тоже. Однако не могу не заметить: сегодня ты выглядишь однозначно лучше, нежели чем в прошлый раз.

— Удачный бой, — забранная у Жени сигарета дотлела до фильтра в один исконно мужской затяг и улетела по дуге метким выстрелом в окно, сверкнув на прощание тлеющим огоньком. — Может, это ты меня вдохновила?

— Не думаю.

Макс видел её отрешённое лицо. Нехорошо. Он уже видел такой прежде. И даже не раз.

— Ты… — телефонный звонок, завибрировавший в заднем кармане, не дал ему договорить. — Слушаю, — ответил Максим, зажимая аппарат между ухом и плечом, попутно вытаскивая из валяющейся на подоконнике пачки новую сигарету. Чиркнула зажигалка.

— Матвей звонил Дине только что, — раздался на том конце голос Филиппа. — Нелли родила. Пацана.

Динамики были мощные, и Женя слышала каждое слово. И видела, как по лицу Макса прошла волна. Лёгкая, едва уловимая, но она была.

— Хорошо. Здорово. Ей что-нибудь нужно? — спросил он.

— Нет. Бондарев всё уже привёз.

— Окей. Спасибо, — звонок завершили, несколько секунд разглядывая не успевший погаснуть экран. После чего подняли глаза на собеседницу. — Нелли родила.

— Я слышала, — кивнула она. — Это замечательно. Ты рад? Или растроен?

— С чего мне быть расстроенным? — удивился Майер, выпуская облако дыма. — Просто странно всё это. Они моложе меня, и они теперь… родители… — он вдруг улыбнулся Жене с видом заговорщика. Наверное, вспомнил выходные с младшими. — Может тоже заведём ребёнка?

— И что ему говорить, когда папаша в очередной раз с разбитым лицом домой явится? — вырвалось из неё против воли, — тот сразу помрачнел, и Козырь виновато прикусила язык. — Прости.

— Да нет. Ты права. Забавно… — ещё несколько крупных затягов. — Моя бывшая жена говорила тоже самое. За пару недель до того, как подать на развод.

Ох.

— Вы… из-за этого расстались?

— Да много из-за чего. Возраст сыграл своё. Глупые, наивные, заносчивые. Не считались с чужими чувствами.

Неужели она дождалась и ей теперь расскажут всё?

— Что произошло?

— Да ничего особенного. У меня как раз накрылось будущее, я скатился в депрессию, срывался на всех, нашёл утешение на подпольных боях… ну а Ксюша этого не выдержала. Поставила перед выбором: либо семья, либо моя забава. Я выбрал.

Женя почувствовала, как нехорошо засосало под ложечкой. Не из-за Ксюши. Совсем не из-за Ксюши.

— И как? Жалеешь о сделанном выборе?

— Да. Немного… Или нет. Я не знаю.

Он правда не знал. Тогда всё вышло слишком глупо и по-детски. Макс был зол на нежелание поддержать его, на постоянные нотации и женские слёзы, а потому целенаправленно отталкивал от себя любимого человека. И делал ему больно: словами, поступками, поведением, безразличием. Поведи он себя иначе, окажись терпеливее и умнее, кто знает, как бы всё сложилось…

— Думаю, нет. Раз сомневаешься, — тяжело вздохнув, вынесли вердикт за него, разглядывая красивые мужественные черты в отблесках уличных фонарей, уже загоревшихся по периметру двора.

— Вероятно, да, — без особого восторга согласился тот. — И судя по всему, история повторяется. Иначе бы ты сегодня не ушла.

На балконе воцарилось молчание. Неприятное, тягучее, вязкое. Да. Он попал в яблочко. Вот по этой причине под ложечкой у неё и засосало. Потому что она тоже это почувствовала.

— Ты голодный? — наконец, нарушила тишину Козырь. — Там вчерашнее рагу осталось. Подогреть?

— Подогреть, — не сразу кивнули в ответ, понимая, что с разговора, который всё равно ведь был теперь неизбежен, вежливо соскочили. Да ответ ему и не требовался. Он и без этого читался в её глазах.