Читать книгу "Интендант третьего ранга - Анатолий Дроздов"

— Было больно? — спросил он, когда они лежали рядом.

— Немножко! — призналась она. — Зато потом так приятно! — она зашарила под одеялом.

— Рана болит! — пожаловался он, убирая ее руку.

— Не ври! — надулась она. — Легкая царапина. Пуля задела сосуд, поэтому крови много. Скоро заживет. Неделю буду тебя лечить.

— Счас! — возмутился Крайнев, пытаясь встать.

— Буду! — грозно сказала Соня, прижимая его к койке. — Пусть только попробуют забрать! Лично застрелю! Здесь я хозяйка!

Он засмеялся и привлек ее к себе.

— У тебя такое сильное, крепкое тело, — сказала она, прижимаясь к нему изо всех сил. — Наверное, спортсмен?

Он ничего не ответил, только снял ее с себя и уложил рядом — трудно было дышать. Она не сопротивлялась.

— Будешь еще меня любить? — спросила, пристраивая голову на его плече.

— Обязательно! — пообещал он. — Только надо поспать.

— Хорошо! — согласилась она. — Ты научишь меня всему, что умеешь?

— Даже больше!

Она чмокнула его в плечо и зевнула. Через минуту она крепко спала. Но когда Крайнев попытался встать, Соня вцепилась в его руку так, что мысли о трубке пришлось оставить. Осторожно сняв голову Сони с левого плеча (рана побаливала), Крайнев повернул ее спиной к себе и обнял правой рукой. Она тут же вцепилась в нее и не отпустила до самого утра…

Глава 11

Соня поднялась ни свет ни заря.

— Куда ты? — удивился Крайнев.

— Больные ждут! — вздохнула Соня. — Приходят еще затемно — что летом, что осенью…

Крайнев выглянул в окно. Во дворе и в самом деле толпился люд: женщины, дети… Мужчин почти не было.

— Они так до самого вечера?

— К обеду никого не останется! — сказала Соня, закалывая волосы перед обломком зеркала. — Разве что срочного подвезут…

Закончив туалет, она подошла и чмокнула его в щеку.

— Лежи здесь! — погрозила пальцем. — Увижу в окно, что уходишь, — застрелю!

Крайнев показал ей язык. Соня засмеялась.

— В печке щи и картошка, в шкафчике — хлеб. Не голодай!

— А ты?

— С утра не хочется! — беззаботно сказала Соня. — Поработаю немножко, перекушу…

Оставшись в одиночестве, Крайнев некоторое время лежал, но потом решил вставать. Он натянул галифе, обулся и, накинув пальто, вышел на крыльцо. И сразу встретил заинтересованный взгляд десятков глаз.

«Как из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает…» — сердито думал он, пересекая двор. — Кто додумался сортир в дальнем углу пристроить? За домом есть место! Теперь все, зарисовался. Станут перетирать по деревням…»

Возвращаться пришлось через тот же строй больных. В коридоре Крайнев сердито ополоснулся под жестяным рукомойником, утерся и стал обследовать шкафчик. Он был забит едой. Хлеб, яйца в глиняной миске, шматы сала и ветчины — все валялось в беспорядке… «Приносят больные! — догадался Крайнев. — А жаловалась…»

Первым делом он навел порядок в шкафчике. На нижней полке нашлась сковородка, в коридоре Крайнев заметил керогаз. Тратить драгоценный керосин на приготовление пищи было расточительством, но печка давно прогорела, а топить ее заново — дело долгое. Крайнев с чистой совестью сварганил себе роскошную яичницу с ветчиной и даже вскипятил чайник. Чай был чрезвычайной редкостью (селяне пили взвары, компоты, морсы), но у него имелся запас. Первое время он сильно страдал без кофе, но потом привык. Кофе жестко ассоциировался с немцами.

После завтрака он почистил зубы у того же рукомойника. От этой роскоши он не смог отказаться, как и от чая. В Городе ему за большие деньги удалось достать несколько деревянных щеток со свиной щетиной и несколько коробок зубного порошка. Оделил ими Семена с Настей и Соню с Давидом, остальные его знакомые зубы не чистили. В лучшем случае полоскали рот после еды.

Едва Крайнев покончил с туалетом, как явился Саломатин. Хмуро поздоровавшись, он вяло поинтересовался здоровьем интенданта, затем сел и сердито забарабанил пальцами по столу. Крайнев мгновенно понял, что здоровье интенданта мало волнует комбата, если волнует вообще, поэтому ответил односложно. Саломатин разговор не продолжил. Так они и сидели: Саломатин у стола, набычившись, Крайнев — на койке, весело поглядывая на гостя. Первым не выдержал Саломатин.

— Не везет мне с бабами! — сказал сердито.

— Не тебе одному! — не согласился Крайнев.

— Мне — в особенности! — возразил комбат. — Была жена — бросила, нашел хорошую женщину — отбили.

— Зачем позволил? — укорил Крайнев. — Надо было — в морду!

— Это запросто! — Саломатин встал. — Это мы душевно…

— Поломаем мебель, — упредил Крайнев. — Соня станет ругаться.

— Пошли во двор!

— Там человек тридцать. Захватывающее зрелище: два начальника на виду у людей бьются из-за бабы. Весь район будет говорить! Славный пример для бойцов… Ты ведь запрещаешь им жениться?

Саломатин растерянно засопел.

— Что делать? — спросил он тоскливо.

— Выпить! — предложил Крайнев.

— Давай! — согласился Саломатин и вытащил из кармана бутылку.

Крайнев достал из шкафчика стаканы, порезал на доске ветчину.

— Хорошо кормят! — заметил Саломатин.

— Сонины запасы…

— Раньше Давид подчищал, — сообщил комбат, — но она с ним поругалась. Другой жук завелся…

Крайнев никак не отреагировал на «жука», и Саломатин разлил самогон по стаканам. Крайнев вздохнул, когда жидкость заплескалась у краев, но спорить не стал. Он пил, поглядывая на комбата. Тот не остановился, пока не осушил стакан, пришлось следовать примеру. Они закусили и, не сговариваясь, полезли за табаком. Курили тоже молча.

— Что ей сказал? — спросил Саломатин, докурив.

— То есть?

— Какие слова нашел, что уступила?

«Она не уступала! — хотел крикнуть Крайнев. — Она сама…» Но тут же понял: обидит еще больше. Поэтому только пожал плечами.

— Нет, ты скажи! — не отставал Саломатин. — Чтоб я знал…

— Сказал, что красивая.

— Это и я говорил!

— Ну… — на Крайнева сошло пьяное вдохновение. — Сказал: как увижу ее — сердце в груди замирает. И только от нее зависит, пойдет сердце дальше или остановится навсегда.

— Ух ты! — восхитился комбат.

— Сказал, что не брошу ее никогда. Если руки-ноги оторвет, языком буду цепляться за землю, но ползти к ней…

— Интендант! — сокрушенно сказал Саломатин. — Куда тут строевику! Задурил бабе голову… — он встал. — Не вздумай обижать Соню!