Читать книгу "Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин"

Очутившись дома, Валерий снял пальто, повесил на плечики пиджак, с облегчением стащил с шеи галстук, расстегнул ворот рубашки и первым делом приготовил себе порцию виски со льдом. Пройдя в кабинет, он поставил стакан на стол, уселся в кресло и включил компьютер. Пока антивирусная программа со сводящей с ума неторопливой дотошностью сканировала содержимое файлов и папок, Алехин сунул в зубы длинную коричневую сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Если девушка разлюбит, я печалиться не буду, — пробормотал он строчку из врезавшейся в память дворовой песни. — Закурю я сигарету, и о ней я позабуду…

Ему пришло в голову, что Госпожа Удача, она же Фортуна, — тоже особа женского пола, и вести себя с нею надлежит соответственно. Как? Да очень просто! Основной принцип такого поведения четко сформулировал еще Александр Сергеевич Пушкин: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Вот так-то, господа! Что толку бегать за этой ветреной девкой и ползать перед ней на коленях, моля о благосклонности? Плюнь на нее и спокойно занимайся своим делом, и обязательно придет день, когда она почувствует недостачу чего-то привычного и спохватится: а что, собственно, происходит? Почему это никто не семенит за мной по пятам, не теребит за подол и не падает в ноги при всяком удобном случае? Чем это он так занят, что совсем забыл про меня? Что? Работает? Сам?! Ну, надо же! И чего только на свете не бывает…

И она станет сама дергать тебя за рукав, предлагая разные варианты, один другого заманчивее: деньги, славу, высокие рейтинги, должности и вообще все, чего душа пожелает. Вот тогда-то и надо, не мешкая, хватать ее, верткую, за что попало, валить на спину, задирать ей подол и иметь, как душа пожелает. Так что главное тут, господа, терпение. Как говорится, терпение и труд все перетрут…

Непонятно как очутившийся в почтовом ящике компакт-диск мог быть первым признаком того, что Госпожа Удача, наконец, решила обратить на Валерия Алехина свое царственное внимание. Почему бы и нет? Что он, хуже других?

Антивирус, наконец, завершил работу.

— Ну-с, посмотрим, что тут у нас, — благодушно произнес Алехин и хлебнул виски. — Сигарета, сигарета, ты одна не изменяешь, я люблю тебя за это, ты сама об этом знаешь, — напевал он, вставляя диск в приемный лоток дисковода.

Квадратный пластмассовый язык с характерным звуком втянулся в узкую щель на передней панели системного блока; дисковод зажужжал, пискнул, внутри него зашуршал, вращаясь с бешеной скоростью, диск — возможно, до отказа забитый ничего не стоящей чепухой или вовсе пустой, а может быть, содержащий что-нибудь этакое, сенсационное. Валерий Алехин покуривал, глядя на экран и стряхивая пепел в сверкающую гладкими хромированными боками глубокую пепельницу.

Судя по возникшему на мониторе значку, компакт-диск содержал какую-то видеозапись. Валерий включил воспроизведение, пригубил виски, затянулся сигаретой и приготовился смотреть.

На экране возникло изображение какого-то грузного, остро нуждающегося в бритье человека лет сорока пяти. Его густая смоляная шевелюра пребывала в полном беспорядке, грубо связанный свитер с растянутым горлом напоминал тряпку, которой долго мыли полы в привокзальном сортире. Смуглое лицо было наполовину залито кровью, струившейся из рассеченной брови, и человек время от времени промокал кровь рукавом. В алюминиевой пепельнице, что стояла перед ним на дощатом столе, дымилась плохо затушенная сигарета, и Алехин заметил, что фильтр ее тоже испачкан кровью.

На заднем плане виднелась грубо оштукатуренная стена, до половины замазанная синей масляной краской того гнетущего, свинцового оттенка, какой до сих пор можно встретить в так называемых казенных домах — в отделениях милиции, в тюрьмах и даже в некоторых захудалых больницах, не ремонтировавшихся со времен царя Гороха. Однообразие этого унылого фона нарушалось обитой листовым железом дверью с прорезанным в ней окошечком. Окошечко было закрыто квадратной заслонкой, посреди которой зиял круглый любопытный глаз смотрового отверстия. Эта дверь и, в особенности, сделанные для лучшего обзора округлые выемки в дверных откосах красноречиво свидетельствовали о том, где именно велась съемка.

— Ваше имя и воинское звание? — спросил безликий и бездушный, как у робота, голос за кадром.

— Габуния Зураб Вахтангович, полковник государственной безопасности Грузии, — ответил арестант.

Он говорил с сильным кавказским акцентом, да и внешность имел весьма выразительную. В былые времена обладатель подобной внешности не мог и шагу ступить по Москве, не предъявив паспорт. Теперь же смуглые брюнеты родом с Кавказа, из Закавказья и Средней Азии бродили по Москве в таких количествах, что столичная милиция давно махнула на них рукой, переключив свое внимание на гастарбайтеров из Украины, Белоруссии и Молдовы.

— С какой целью пытались пересечь государственную границу Российской Федерации?

— Для выполнения задания руководства.

— Расскажите о задании.

Арестованный промокнул рукавом сочащуюся из раны на лбу кровь и начал рассказывать. Чем дольше он говорил, тем шире раскрывались глаза Валерия Алехина. Забытая сигарета, истлев до самого фильтра, обожгла ему пальцы. Алехин зашипел и, не глядя, ткнул ее в пепельницу, а потом сделал основательный глоток из стакана.

Запись обрывалась на полуслове, но это не имело значения: главное было сказано отчетливо и недвусмысленно и представляло собой информационную бомбу такой взрывной силы, что по сравнению с ней гостинцы, сброшенные американцами на Хиросиму и Нагасаки, выглядели детскими хлопушками.

Алехин залпом допил виски, а потом сходил на кухню и приготовил себе крепчайший черный кофе без сахара. Вернувшись, он еще раз просмотрел запись. Она выглядела подлинной, но, наученный горьким опытом, Валерий не торопился откупоривать шампанское и праздновать победу.

Он жил один и частенько брал работу на дом. Это предполагало наличие под рукой целого ряда специальных программ для работы с видеороликами. Разумеется, его бытовому персональному компьютеру было далеко до тех монстров, которыми пользовались техники в Останкино, но кое-что мог и он.

Провозившись часа полтора и выпив литр кофе, Валерий с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку кресла и закурил очередную сигарету. Запись не носила никаких следов монтажа, наложения речи и прочих компьютерных штучек-дрючек, при помощи которых скучное интервью с каким-нибудь специалистом по разведению аквариумных рыбок можно превратить в исповедь маньяка-убийцы и принципиального каннибала, поедающего мясо своих жертв. Она была подлинная, и это означало полную и окончательную победу на всех фронтах. В его руках была самая настоящая сенсация из тех, что даже не нуждаются в раздувании.

Дымя сигаретой, он задумался о том, что ему делать с этой сенсацией. По зрелому размышлению представлялось сомнительным, что ему позволят вот так, запросто, взорвать эту бомбу в эфире. Откровенно говоря, информация была из папки с грифом «Совершенно секретно», и это, помимо всего прочего, хотя бы отчасти объясняло, каким образом конверт с диском ухитрился попасть в почтовый ящик так, что охранник в вестибюле ничего не заметил. А, да к черту охранника! При одной мысли о том, на какой риск пришлось пойти человеку, сделавшему эту копию со служебной видеозаписи ФСБ, по всему телу начинали бегать зябкие мурашки. Тому, кто способен на это, тупой мордоворот из охранного агентства не помеха…