Читать книгу "Охота на авторитета - Владимир Колычев"

– У него это, сестра жены рожает. В роддом ее повез.

– Он что у нас, акушер-гинеколог?

– Акушер-водопроводчик, – осклабился Лозовой.

Про Савельева Степан спрашивать не стал. Эдик уже сдал все свои дела и благополучно отчалил в родные края. Отпуск у него. Пусть хоть немного поживет нормальной человеческой жизнью.

– Вообще-то Кулик уже должен быть, – глядя на часы, сказал Федот.

– А если сестра жены тройню рожает?

– Тогда ее муж три ящика водки выставит. А это значит, что Саня только через три дня заявится…

– Придется помочь другу, – снова растянул рот в улыбке Лозовой. – Вместе будем пить. Чтобы ему меньше досталось…

– Размечтался. А кто делами будет заниматься?

– А куда ж от них, проклятых, денешься?

В это время появился Кулик. Он был заметно возбужден. В глазах азартный блеск.

– Легок на помине, – начальственно посмотрел на него Степан. – Роды принял?

– Какие роды? – не сразу понял Саня. – А-а, роды. Роды – это пустяк…

– А что не пустяк?

– Я возле роддома Никовцева видел.

– Ну и что?

– А ты спроси, что он там делал.

– И что он там делал?

– Одну красивую девушку встречал. Ну очень красивую. Просто шик… И что самое интересное, она из роддома выходила. Так, теперь затаили дыхание – она выходила с малюткой на руках…

– Дыхание затаили, а что дальше? – позевывая, спросил Рома.

– Дальше мозгами пошевелите… Никовцев от радости чуть не прыгал.

– Ну и пусть себе прыгает. Когда у меня ребенок родился, так я не только… А ну-ка, постой! Так это его, Никовцева, ребенок?

– Ну не от меня же! От Никовцева ребенок! Девяносто девять целых и девять десятых из ста, что от него…

– А девушка, говоришь, очень красивая, – уточнил Степан.

– Очень!

– А кто красивей, покойная жена или любовница? – спросил Рома.

– Ну, Ольгу Никовцеву я только на фотографии видел. В жизни-то она, может, и красивей была. А так… В общем, любовница красивей…

– Дело даже не в красоте, – покачал головой Степан. – Дело в том, что у четы Никовцевых не было детей. Или Ольга Никовцева не хотела их иметь, или не могла. Не суть важно. А вот Никовцев хотел стать папашей. Не зря же он так радовался, когда встречал любовницу со своим ребенком…

– Интересно, а как радовался он, когда грохнул свою жену? – глядя куда-то в пустоту, спросил Кулик.

– Та-ак, у нас, кажется, версия назревает, – заметил Степан. – Это уже интересно. Ну-ну, давай, двигай мысль дальше.

– Я, думаете, чего сестру жены в роддом повез? У меня там главврач знакомый… Так вот, я с ним разговаривал. Любовницу Никовцева зовут Даша, фамилия Аникеева. А рожать ее привезли за день до того, как убили Ольгу Никовцеву.

– Алиби у этой Даши стопроцентно надежное, – хмыкнул Рома. – Она не убивала…

– А никто и не говорит, что она убивала. А то, что ребенок появился на неделю-две раньше положенного срока, это настораживает.

– И что тут такого? Может, у мадам какой-нибудь стресс был, вот и сподобилась раньше времени…

– Рома, ты даже не понял, что твоими устами младенца глаголет истина. У этой Даши был стресс. Стресс накануне убийства жены любовника. Отсюда вывод. Я так думаю, Никовцев сообщил Даше, что собирается убить свою жену. А это удар по психике. Это стресс, который мог спровоцировать преждевременные роды.

– В нашем мире возможно все, – согласился Степан. – Уж кому, как не нам, это знать… Не хотелось бы впутывать в это дело кормящую мать. Не хотелось бы, но придется. Потому как твоя версия, Саня, имеет право на существование…

Ему казалось, что Кулик задал расследованию правильный курс.

Глава восемнадцатая

Руки у Бориса мягкие, нежные. И Даша обычно млела от удовольствия, когда они гладили ее по волосам, ложились на плечи, спускались все ниже, ниже. Только сейчас его ласки раздражали.

– Дорогой, не надо, – принужденно улыбнулась она. – Ты меня заводишь. А мне нельзя…

После родов у нее внутри все вывернуто наизнанку. Нужно время, пока все придет в норму.

– Я понимаю, понимаю, – закивал он. – Просто ты такая красивая. У тебя такая фигура. Я просто не могу удержаться… Но я все понимаю. Больше не буду…

Он убрал руки, но взгляд его по-прежнему жадно скользил по ее обнаженному телу.

– Подожди немного. Хотя бы месяц…

– Ну, конечно, малыш. Что такое месяц, когда у нас впереди целая жизнь?

Борис далеко не красавец. Но он тот самый мужчина, который нужен Даше. Прежде всего, он богат. Он очень богат. Это здесь, в России, он живет скромно – один дом, одна машина. Потому что здесь, в России, он всего лишь делает деньги. А хранит он эти деньги за рубежом, потому как не доверяет даже собственному банку. И скоро он навсегда переберется за границу. И Дашу заберет с собой. Ведь он всерьез настроен прожить с ней всю жизнь.

Его прежняя жена была одной сплошной ошибкой. Но ничего, эта ошибка исправлена. Теперь им ничто не мешает жить дальше.

Хотя нет, это не совсем так. Ведь когда-нибудь и сама Даша может перейти в разряд ошибок. И тогда… Страшно подумать, что будет тогда.

– У нас впереди целая жизнь, – стараясь спрятать страх, сказала Даша. – А еще у нас есть Сюзанна…

Это она придумала дочери такое имя. Ведь они собираются жить за границей. Поэтому в ней должно как можно меньше остаться русского.

– Спасибо тебе, малыш. – Борис чуть не прослезился от отцовского восторга.

Даша знала, чем привязать к себе этот денежный мешок… Может, напрасно она это сделала?

– Ольга не могла родить. – Лицо его помрачнело. – А ты смогла. Спасибо тебе… А она не смогла. И все из-за этого козла…

На него уже страшно было смотреть – столько в нем было злобы и ненависти.

– Эта падла Гольц всю жизнь таскался по помойкам. Грязь, ничтожество. И Ольга с ним жила… Она с ним спала! Из-за него она не могла иметь детей!.. Да что там дети. Она всю жизнь любила этого урода. А я для нее перегной… Я с нее пылинки сдувал. А она…

Борис сел на кровать, с силой сжал кулаки и невидящим взглядом уставился в окно.

– Даша, ты же знаешь, я не хотел ей зла… Она сама… Она сама во всем виновата… Ты знаешь, а я ни о чем не жалею. Ольги больше нет. Зато есть ты и Сюзанна. Мне в этой жизни больше ничего не надо…

Он долго молчал. Затем повернулся к Даше:

– Я люблю тебя, малыш… Ты никогда меня не предашь?

В глазах слезы и нежность. А в глубине взгляда такой лютый холод, от которого мурашки по телу.