Читать книгу "Записная книжка Дэша и Лили - Дэвид Левитан"

Я направился к двери.

– Приятно было познакомиться с вами. И спасибо за чай, которым вы меня так и не угостили.

– Взаимно, – ответила бабушка Лили. – Приходи еще.

Я не знал, что на это сказать. Наверное, мы оба понимали: я сюда не вернусь.

* * *

На улице мне захотелось с кем-нибудь поговорить. Но с кем? В моменты, как этот, когда тебе очень нужен кто-то рядом, мир оказывается маловат. Бумер никогда в жизни не поймет, что я сейчас переживаю в душе. Джонни и Дов могли бы понять, но они настолько увлечены друг другом, что не видят никого, кроме себя самих. Прия, расскажи я ей о своих чувствах и мыслях, просто уставится на меня странным взглядом. И этот ее взгляд я почувствую, даже если мы будем говорить по мобильному. А у Софии нет телефона. Больше нет. Во всяком случае, в Америке.

Поговорить об этом с мамой или отцом?

Какая нелепость.

Я пошел домой.

Зазвонил мобильный.

Я посмотрел на экран: Тибо.

Несмотря на глубокую неприязнь, ответил на звонок.

– Дэш! – закричал Тибо. – Вы где?

– Я отвез Лили домой.

– Она в порядке?

– Уверен, она оценит твою заботу о ней.

– Да я лишь отвлекся на секунду, а вас уже нет.

– Даже не знаю, что тебе на это ответить.

– О чем ты?

Я вздохнул.

– О том, что не понимаю, как девчонки мирятся с таким наплевательским отношением.

– Ты несправедлив ко мне, Дэш, – обиженно ответил Тибо. – Я правда волновался за Лили. Потому и позвонил тебе. Потому что волнуюсь.

– Да, но, видишь ли, ты позволяешь себе такую роскошь, как выбор, когда тебе волноваться, а когда – нет. И когда ты не находишь нужным волноваться, достается остальным.

– Ты слишком много думаешь, дружище.

– Ты прав. Зато ты не думаешь вообще. И то, и другое делает нас обоих глупцами.

– Она расстроилась?

– Тебе не все равно?

– Не все равно! Она сильно повзрослела, Дэш. Стала классная. По крайней мере, я так думал, пока она не отрубилась. Нельзя же мутить с девчонкой, когда она в таком состоянии.

– Да ты у нас джентльмен!

– Ну что ты бесишься? Вы что, встречаетесь? Она о тебе ни разу не упомянула. Если бы я знал, что вы вместе, никогда бы к ней не подкатил.

– Говорю же, джентльмен! Да что уж там – рыцарь!

Тибо вздохнул.

– Слушай, я просто хотел удостовериться, что с ней все в порядке. Вот и все. Передай, что я ей потом позвоню. И что, надеюсь, утром у нее не будет бодуна. Пусть пьет много воды.

– Сам ей это скажи, Тибо.

– Она не взяла трубку.

– Ну а я уже не с ней. Я ушел, Тибо. Ушел.

– У тебя грустный голос, Дэш.

– Усталость часто по телефону принимают за грусть. Но спасибо за беспокойство.

– Мы еще не разошлись. Возвращайся, если хочешь.

– Говорят: «Пути назад нет». Так что я пойду вперед.

Я нажал отбой. Устал и не хотел больше говорить. Во всяком случае, с Тибо. И, да, я чувствовал грусть. И злость. И растерянность. И разочарование. И все это страшно выматывало.

Я продолжил путь. Для двадцать седьмого декабря было довольно тепло, и улицы заполонили гости, приехавшие на Рождество. Мне вспомнилось, где остановилась семья Софии – в гостинице «Бельведер» на Сорок восьмой улице, – и я пошел в том направлении. Сияние огней Таймс-сквер виднелось издалека, и я двигался к его манящему свету. На улицах по-прежнему толклись туристы, но Рождество прошло, и меня они не раздражали. Таймс-сквер всех приводила в восторг, и люди запрокидывали головы, завороженные неоновой красотой. Даже моя усталая душа, видя эту пронзительную радость, оттаивала. А мне бы хотелось иметь черствое сердце. Человеческий сосуд крайне слаб.

Дойдя до гостиницы, я нашел внутренний телефон и попросил соединить меня с номером Софии. После шести гудков включился автоответчик. Я опустил трубку на рычаг и уселся на диванчике в холле. Не для того чтобы ждать – я просто не знал, куда идти. В холле стояли шум и толкотня: одни оживленно делились впечатлениями о городе, другие готовились снова нырнуть в городскую жизнь. Родители тащили за собой уставших детей. Одни парочки обсуждали в укромных уголках, что успели сделать и чего еще не успели, другие держались за руки словно подростки, хотя перестали ими быть лет так пятьдесят назад. Больше не играла рождественская музыка, а значит, с рождественской добротой покончено – да здравствует истинная доброта! А может, все это в моей душе? Все, что я вижу?

Мне захотелось это записать. Захотелось поделиться этим с Лили, даже если Лили была лишь созданным мною образом, моей идеей о том, какой должна быть Лили. Я пошел в гостиничный магазинчик подарков, купил шесть открыток и ручку, а потом снова устроился на диване и излил на бумагу свои мысли и чувства. Не обращаясь ни к Лили, ни к кому-то другому. Просто дав волю словам, которые текли из меня будто вода. Или кровь.

Открытка № 1: Привет из Нью-Йорка!

Я здесь вырос и порой задумываюсь о том, каким бы увидел этот город, будучи гостем. Разочаровался бы в нем? Мне всегда казалось, что Нью-Йорк оправдывает свою репутацию. Его здания такие же высокие, какими всем представляются. Огни такие же яркие. И каждый городской уголок славится какой-то историей. И все же здесь можно испытать настоящий шок. От осознания того, что ты – такая же ходячая история, бродящая среди миллионов других. Что тебе темно, хотя вокруг полно огней. Что душу манят не высоченные здания, а звезды.

Открытка № 2: Я – малышка с Бродвея!

Почему нам намного легче говорить с незнакомцем? Почему, чтобы почувствовать близость, нужно быть чужими друг другу? Если бы я написал вверху открытки «дорогая София», или «дорогой Бумер», или «дорогая бабушка Лили», разве это не изменило бы смысла последующих слов? Разумеется, изменило бы. Меня мучает вот какой вопрос. Когда я обращаюсь к Лили, не обращаюсь ли я к самому себе? Нет, я знаю, что все не так просто. Но в то же время не так уж и сложно.

Открытка № 3: Статуя Свободы

«О тебе я пою»[26]. Какая красивая фраза.

– Дэш?

Я поднял взгляд и увидел Софию с программкой к спектаклю «Гедда Габлер».

– Привет, София. Как тесен мир!

– Дэш.

– Я хотел сказать, что был бы счастлив, если бы мы сейчас остались в этом мире вдвоем. Без всяких намеков. В чисто разговорном смысле.