Читать книгу "Молитва из сточной канавы - Гарет Ханрахан"

– Ага, с Палатой Закона. И да, мальчишка Иджа сидит у меня. – Пульчар поморщился; в былые времена он входил в круг приближенных Иджа и до сих пор хранил немного верности его памяти. – Само собой, ты предупредил меня о взломе. А не о том, что целое здание расхерачит начисто! Я себе чуть бороду не спалил.

– Я вообще ничего об этом не знаю, – шикнул Пульчар. – Про ограбление слыхал, про долбаную бомбу – нет.

– Как считаешь, это Хейнрейл?

Пульчар зыркнул за спину, длинно затянулся сигаретой.

– Не знаю. Какую добычу вынесли? За чем они шли?

– Тебе лучше знать.

– Может, и так, да. Известно, Хейнрейл толкал алхиморужие. Когда я был при делах, мы такие штуки не трогали, но в наши дни, когда война тут как тут… – Повар промедлил. – Это и есть война? На Гвердон скоро нападут?

– Откуда Хейнрейл берет оружие? Куда его потом сбывает?

– Я слышу только разговоры в закусочной. Я ведь больше не в Братстве.

– Если ты вдруг чего услышишь…

– Придержу при себе. Мне похер, приходи со своим бычьем. Зови заодно восковушек, плевать! Достало меня!

Джери попытался сменить подход:

– Справедливо. Ладно, у меня есть Иджев парень. Поглядим, достоин ли он своего отца. Правда, этот его камень, о боги! Ужасно так уходить. А я ему уже сказал: кроме языка, мне от тебя ничего не нужно, пускай остальное покроет холодом…

– Лекарство алхимиков…

– Дорогое оно, а мне надо есть, так же как твоим посетителям. Дай. Мне. Хоть что-нибудь. – Посох Джери трижды пробил по земле, подчеркивая его требования.

– Тогда на. Все, что у меня есть, ясно? И больше не хочу тебя видеть.

– Ты ж ни хера не умеешь готовить, значит, кушать я к тебе не приду.

– Молва такая: Хейнрейл справлялся насчет Козлиного Вена.

– И кто, – спросил Джери, – такой этот Козлиный Вен?

– А ловец воров из тебя-то фиговенький… слышь, да Козлиный же Вен! Он ведь, еж твою мать, выставил Высокий собор! Взял все святые кубки да жемчужные ризы и всякое такое. За сто лет никто не выносил столько на раз.

– А, ясно. – Задолго до времен Джери. – Что с ним потом стало?

Пульчар пожал плечами.

– Знал бы я, сказал бы Хейнрейлу, не тебе. Спился да крякнул, по ходу. Только вот…

– Продолжай.

– Вен говаривал, будто все добро, что он вынес, не потянет и на кусочек от настоящего сокровища. Болтал, мол, главный куш Гвердона – в церкви, прямо у всех на виду, а никто его видеть не видит. Может, он, типа, веру обрел?

– Ясно. – Джери закатил глаза. – Слышал недавно фразу: «Это еще не всё»?

– Кто-то намалевал ее на стене, на улице Сострадания, когда обвалилась Башня. А какой дурак об этом не слышал? – Пульчар кинул за угол докуренный бычок, спугивая мышь. – Ну так и где будет следующий пожар?

Снаружи донеслись крики. Безудержный звон далеких колоколов. Джери скатился с постели и всмотрелся в закопченное окошко. Вдалеке скопление быстро движущихся огоньков. Яркая голубая вспышка и словно громовой раскат. На церковном конце Дола Блестки, по расположению – около университета. Новая бомба? Следующий пожар?

Он со стоном встал. Черт, старый уже. Ноет бок, куда вчера угодил камень. Он натянул сапоги, подхватил плащ. Поколебался, брать ли посох, но усугублять ушиб ребер, таская увесистый дрын, не хотелось, поэтому взамен он сходил за тростью с сюрпризом. Зарядил пистолет, в придачу запасной. Нож в сапог – теперь готов ночью пройтись по городу.

За соседними дверьми послышались ровные шаги каменного человека, тот все наматывал нескончаемые круги по островной тюрьме. Срань-то, подумал Джери, перед Пульчаром у него должок. Он скорее вернулся к сундуку и вытащил флакон алкагеста. Последний – надо достать еще, может, Келкин оплатит. Он покачал пузырек на ладони в той устало-задумчивой грезе, какая бывает лишь сразу после пробуждения, когда ты еще бредешь тропинками сна. Он представил город в виде каменного человека – страх сковывает его, запирает внутри: живая плоть людских толп погребена за мертвыми стенами каменных зданий. Кем тогда будет он, ловец: алкагестом или орудием увечий?

Он прошел в соседние створки ворот, спустил лодочку на воду и поплыл, отталкиваясь шестом от мертвых голов. Впервые стало неуютно при мысли, что он спит в тридцати футах от братской могилы. Непросто вспомнить о том, что эти мрачные статуи когда-то были людьми.

Каменный человек – пока живой каменный человек – приостановился, когда увидел Джери.

– Что происходит? – спросил Шпат.

– Новое злодейство твоего приятеля Хейнрейла. В настроении об этом поговорить?

– Нет.

– Даю побольше времени поразмыслить. Я, наверно, отлучусь надолго, может, на весь завтрашний день. – Джери бросил Шпату алкагест. – Это у меня последний. Может, тебе стоит пока обождать его колоть. Эта нога тебе не особо-то и нужна. А то и с одной рукой обойдешься. Я почем знаю, сколько ты готов отдать за этого человека.

– Не за него, – хрипло молвил Шпат. – За Братство.

– Видать, большая разница. – Джери оставил каменного человека его раздумьям – может, он и расколется вдруг этой ночью, но вероятность понемногу таяла. Джери изучил язык Шпатова тела, и каменный человек вскипал, когда б ни упоминалось имя Хейнрейла, но говорить он не станет. Под слоями своей каменной скорлупы он – сын Иджа. Отец защитил Братство от Келкина, отказавшись говорить и отказавшись от сделки после ареста. Если Шпат поступит так же, то значит – ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ. Если за бомбой стоит Хейнрейл, значит – ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ.

С улицы лучше просматривался погром наверху Дола Блестки. Поглазеть на фейерверк проснулась половина города. Свет вспыхивал уже менее часто, зато вокруг пылало кольцо горящих домов. Городская карта, расчерченная багровым пламенем по темному склону: улицы Пилигримов, Желаний, Церковный Вал.

Он махнул извозчику. Рэптекин – тягловое конеподобное животное в сбруе – зарычал на него. Алхимики стряпают их в чанах, совсем как бакланьих бошек. Быстрее, выносливее простых лошадей, и заодно, а это куда важнее для города, они меньше гадят. Правда, кормить их приходится мясом. Джери нередко извлекал из лоханей в стойлах вещи, принадлежавшие жертвам убийств. От самих тел не оставалось ничего, даже костей.

За скорость он накинул извозчику вдвое. Зверюга ржала и фырчала, грохоча по улицам, клацала челюстями, расчищая путь от разинь и пьяниц. Джери наново осмотрел пистолет, выдвинул из трости клинок, чтоб удостовериться, что тот не застрянет. Он снарядился на войну, как раньше облачался перед сражениями, – дошло до него. За плечом едва не послышался храп Марло – привычный боевой клич старого наемника.

По проспекту на Дол Блестки. Отдаленный трезвон пожарных установок откликался на неистовый набат звонниц на Святом холме. Здесь улицы запружены народом, невзирая на рык рэптекина, коляска еле ползла. Извозчик орал людям посторониться, но отходить им было некуда. Впереди дорогу перекрывал кордон городского дозора, с усилением из нескольких сальников, ревностно высматривающих добычу.